Дворец для сероглазого принца - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Тронина cтр.№ 70

Как горько, насмешливо она смеялась...

И Ганин снова представил, как тяжело ей было когда-то. Одной, с младенцем на руках. Всякие тетушки-бабушки, конечно, помогали ей, а потом появился тот добряк со странной фамилией. Как его там? А, Толик Лаэртов... Конечно, формально она никогда не была одна, но... но она ждала именно его, Григория Ганина. А потом ей надоело его ждать...

Поток машин медленно тронулся в сизом облаке июньского марева.

Ганин равнодушно забросил коробочку с кольцом в «бардачок».

Все эти сапфиры в золоте ничего не стоят, если они не на ее руках...

* * *

Дивно-дивно цвел жасмин под окнами...

Есть запахи, которые странно будоражат воображение и заставляют представлять то, что в реальной жизни вряд ли произойдет. Аромат жасмина как раз такой.

Лето в городе было тихим, каким-то благостным. Вязкая, привычно удушливая жара начисто лишала сил. Не было ни ссор, ни споров, не кричали соседи снизу, выясняя отношения, не шумели подростки в ближайшем парке, не сигналили друг другу истошно машины, проносящиеся по дороге. Дрожащий голубоватый воздух был пропитан ленью, а на лицах редких прохожих читалась отрешенная покорность судьбе.

Это городское лето надо было просто пережить, чтобы потом, в бесконечных декабрьских сумерках, вспоминать с ностальгическим сожалением мутное белое солнце, пыльную листву, долгие светлые вечера, наполненные отдаленной музыкой, навязчивый запах шашлыка, скамейки, спрятавшиеся в кустах, бурно вспенившееся пиво, которое выплескивалось из открытой бутылки на горячий асфальт и моментально высыхало...

Катя сидела на балконе в раскладном маленьком шезлонге и завороженно смотрела вдаль – на блистающие стеклами башни, отражавшие вечерний свет. А ноздри щекотал запах цветущего под балконом жасмина.

Катино воображение занимал Григорий Ганин. Незваный гость, которого невозможно прогнать. Нет, не то чтобы она сожалела, что отказала ему, – о сделанном она не жалела. Она просто представляла, что было бы, если бы Ганин был рядом. Как он прикасался бы к ней, какие слова шептал на ухо...

Легкий ветер щекотал ее обнаженные руки – как будто это он осторожно прикасался к ним губами. Потом она вспомнила туночь – в который уже раз.

«Дело не в Ганине, а в том, что сейчас лето. Я одна, я еще не совсем старуха. Осталось желание любить. Еще жасмин этот дурацкий... – Катя поморщилась и склонилась над перилами. Дунул ветер, и стало видно, как с кустов внизу сыплются на газон белые лепестки. – Где же Лаэртов?!»

Толик Лаэртов звонил ей уже три раза. В первый раз утром, когда срывающимся голосом сообщил ей, что поссорился с Верой Петровной, второй раз – днем, когда попросил Катю о встрече, и третий раз – час назад, сказав, что уже выезжает. Катя уже начала беспокоиться о нем, но в этот момент в глубине квартиры раздался звонок.

Катя поспешно выбежала с балкона.

– Толик, так долго, я уже начала беспокоиться! – с упреком сказала она, впуская бывшего мужа.

– Катенька, я с ней еще раз поссорился – как раз перед выходом! Мама хочет окончательно меня раздавить! – возбужденно сообщил Лаэртов – вспотевший, растрепанный, в клетчатой мятой рубашке и широких льняных штанах, живо напоминающих моду послевоенных лет. – Она позвонила Ключникову и сказала, что будет жаловаться на него в Академию наук. Мы с Ключниковым пишем книгу о скандинавской литературе и ее влиянии на современное искусство. И договорились уже, что фамилия Ключникова будет стоять первой на титульном листе – ну, согласно алфавиту... ведь сначала идет буква К, а потом уже Л. Но маме это очень не понравилось – она считает, что все основные темы разработал я, а Ключников – лишь подмастерье. И она ему позвонила и высказала свое мнение! Естественно, мой соавтор жестоко обиделся. Если, ко всему прочему, взять в расчет еще и те интриги, которые творятся у нас на кафедре...

– Толик, Толик, успокойся... – Катя вытащила Лаэртова на балкон, усадила в шезлонг, в котором до того сидела сама, и принялась обмахивать бывшего мужа газетой. – Ты ведь сейчас закипишь, как чайник!

– Нет, ты не представляешь... – никак не мог он успокоиться. Волосы торчком стояли у него на голове, обнажая высокий лоб с залысинами, очки то и дело грозили соскользнуть с носа. – Весь мой труд под угрозой!

– Я тебе очень сочувствую, – серьезно сказала Катя. – А ты можешь обойтись без этого твоего Ключникова?

– Что? – Очки все-таки соскочили, и Толик едва успел подхватить их.

– Я так думаю, что твоя мама небезосновательно выступает против твоего соавтора...

– Катя, и ты! – обреченно застонал тот.

– Я просто спросила!

– Нет, я понимаю... Но дело в том, что у Ключникова связи в издательстве, и без него никто не возьмется меня печатать!

– Тогда другое дело, – печально вздохнула Катя. – Такие времена!

– Вот-вот! Я сто раз объяснял это маме, но она решительно не хочет меня понимать...

Катя продолжала махать на него газетой.

– Ты маменькин сынок, Лаэртов, – не без злорадства напомнила она. – Борись!

– Да как с этим бороться... – Он безнадежно махнул рукой. – Маму уже не переделаешь. Она полностью контролирует каждый мой шаг! Дает мне указания, с кем можно общаться, а с кем нет... Кормит одними кашами и паровыми котлетами. А тертая морковь?! Диетическое питание, диетическое питание... – с ненавистью пробормотал он. – Ты не представляешь, Катенька, как звереешь от этого диетического питания! Она сама выбирает мне одежду, несмотря на то, что мне уже сорок лет, и я, казалось бы, должен делать это сам...

– Опять же личной жизни препятствует, – серьезно кивнула Катя. – Ты вспомни, Лаэртов, когда ты в последний раз занимался любовью?

– Катя! – побагровев, возмущенно завопил он. Потом задумался и принялся машинально загибать пальцы на руке.

– Перестань, я пошутила... – Катя шлепнула его по плечу газетой. – Меня твоя личная жизнь совершенно не интересует.

– Да, а где Мишенька? – вдруг очнулся Лаэртов. – Он у бабушки?

– Нет, он у своего отца.

– У кого? – с изумлением спросил бывший муж.

Пришлось Кате рассказать ему все то, что произошло с ней за последнее время. История получилась выхолощенная и сильно отредактированная – пугать Лаэртова душераздирающими подробностями Кате вовсе не хотелось...

– Ну надо же! – ошеломленно воскликнул он, выслушав Катю. – И ты отдала мальчика этому... Григорию Кирилловичу?

– Ага, – грустно кивнула Катя. – Григорий Кириллович оказался неплохим отцом. Кстати, никогда раньше не находила в нем этого таланта... Но жизнь идет, люди меняются.

– Да-да... – задумчиво пробормотал Лаэртов. – Я вот, например, в последнее время ко всему прочему увлекся ирландскими сагами.