Драконоборец. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Илья Крымов cтр.№ 38

Спустя три дня Илиас Фортуна пригласил Тобиуса посетить церемонию захоронения жертв атаки на Гильдхолл. Такие приглашения получили и еще некоторые обитатели замка Ардегран, но Радован попросил Хлою отказаться от поездки и остаться под защитой надежных стен. Сам король вместе со свитой отбыл в Гильдхолл, и Тобиусу, по личной просьбе монарха, досталось сопровождать его.

Все было бы не так уж и скверно, если бы Радован поехал в карете, но король предпочел своего огромного боевого коня. Тобиусу пришлось с ужасом взобраться на спину подведенной ему лошади. Так он и трясся в седле, будто мешок с картошкой, вызывая скрытые смешки у свиты.

– С нашей первой встречи, чар, у вас изменился цвет волос.

– Смею заметить, что у вас тоже, сир.

Радован рассмеялся – громко, заливисто, красиво.

Он выглядел и вел себя как правитель, которого нельзя было не любить, думал Тобиус: молодой, сильный, смелый, не по годам мудрый. Но соотечественники все равно помнили, что этот человек отметил себя клеймом убийцы собственной семьи. Он вынес им приговор и сам же его исполнил.

Невольно взгляд волшебника опустился ниже, туда, где к седлу крепились ножны с великим двуручным мечом по имени Хардзукар ^[21]. То был меч палача, но какой! Очень широкий обоюдоострый клинок без гарды, длинная рукоять с тяжелым навершием и слегка выгнутая дуга, украшенная черным золотом, вместо острия. Палаческому мечу и не полагалось острие, но сам клинок имел в высшей степени странную форму и, даже если его ковали гномские мастера, наверняка был страшно тяжел.

– Этим мечом я казнил своих братьев, сестер и всех их потомков, которые могли бы в будущем угрожать моим.

Тобиус сделал вид, что не услышал этих слов, дабы не показать, как они его ошеломили. Он видел затвердевшее лицо короля, который больше не улыбался.

– Они хотели прибрать к рукам то, что отец определил мне в наследство. Они думали, что младший брат до конца жизни будет тренькать на лире и петь песенки, а если не захочет такой судьбы, то его всегда можно будет образумить, посадив под замок и приморив голодом. Они ошибались, и расплата оказалась тяжела. Для нас всех.

– Я не исповедник, сир.

– А я не исповедуюсь. Еще не хватало – святым отцам пятки лизать.

– Но почему вы говорите об этом со мной?

– Всего лишь облекаю в слова мысли, которые появились в вашей голове, когда вы посмотрели на мой меч. Не надо бояться мыслей, как не надо бояться слов. Именно с этого начинается страх перед поступками, а мужчина, боящийся поступков, не может быть мужчиной. Тем более королем. Вы ведь человек действия, не так ли, чар Тобиус?

– Об этом могут судить другие – не я.

– И другие судят о вас, чар Тобиус, не сомневайтесь, так же, как обо мне. Но вам досталась слава героя, пережившего встречу со смертью, а мне – твари, отнявшей жизни собственной семьи. То, что семья желала разорвать меня на части, не в счет. – Он зло улыбнулся. – В моем случае победителя можно осудить.

– Жалеете, что не оставили им жизни?

– Король должен поступать так, как должен поступать король. Жалеть об этом – значит ненавидеть свою страну, ибо я защитил десятки тысяч жизней ценой нескольких тысяч. Что ценнее одной человеческой жизни, чар Тобиус?

– Мм…

– Две человеческие жизни. Выгодная сделка с судьбой для короля. Мой отец Радован Второй не хотел отдавать Риден в руки шайки жадных и близоруких транжир, погрязших в собственных пороках. Защитить его наследие – мой долг, и я позабочусь о том, чтобы исполнить его сполна. А что у вас за долг, чар Тобиус?

Магистр помедлил с ответом, подбирая слова.

– Служить миледи защитой, как было обещано ее отцу.

– Нет, это последнее одолжение, которое вы оказываете моему будущему тестю. Какой долг у вас перед самим собой? Что вы должны сделать, чтобы не потерять самого себя? Цель всей вашей жизни, чар Тобиус, в чем она состоит?

Волшебник моргнул, и в тот краткий миг темноты перед ним предстал образ существа с рогами, шипами и красной чешуей, не то человека, не то ящера, безжалостного чудовища, намеренно извратившего свой облик вслед за моралью.

– Вижу, вы призадумались. Это лучший из ответов.

Гильдхолл чернел траурными знаменами, вывешенными на стены, и все вымпелы на его шпилях сменили цвета гильдий на черный. Заезжать внутрь не было нужды, церемония погребения проходила в стороне от внешней стены. На той же проплешине стоял высокий постамент со статуей Джассара Ансафаруса. Ей было никак не меньше трех тысяч лет, но ветер и дожди не смогли испортить памятника древнего зодчества.

На обширном пространстве стояли ряды мраморных гробов, которых было пугающе много. На крышках виднелись высеченные эмблемы гильдий и имена тех, кто лежал внутри.

Волшебники Гильдхолла облачились в траурные одеяния без знаков гильдейской принадлежности, выражая тем самым свое единство в скорби. Тысячи носителей Дара медленно двигались меж мраморных рядов, прощаясь с погибшими знакомыми и друзьями. Согильдейцы провожали и оплакивали бывших соратников. Выжившие произносили тихие речи над теми, с кем недавно, возможно, соперничали не на жизнь. И кого, возможно, сами и убили, находясь в состоянии насланного бешенства.

Главы самых влиятельных гильдий собрались у пьедестала статуи и негромко разговаривали, но разом умолкли и склонились в приветствии, когда король приблизился к ним.

– Соболезную вам, достопочтенные.

– Гильдхолл польщен вниманием вашего величества, – ответил за всех Илиас Фортуна.

– Неважно выглядишь, господин Илиас.

Фортуна выглядел не просто неважно, он походил на мертвеца, причем погибшего в страшных муках. Прежде красивый и статный мужчина жутко обгорел, и лицо его теперь блестело жирным слоем целебной мази. А еще он где-то потерял правую руку.

– Это мелочь, сир, я быстро восстановлюсь. Раз вы здесь, можно начинать.

Волшебник приподнял и опустил трость, после чего по земле пробежала легкая дрожь, заставившая несколько тысяч людей и нелюдей обратить взгляды к статуе. Голос Фортуны зазвучал так, будто он стоял рядом с каждым из скорбевших.

– Мы никогда не были монолитом. Мы никогда не были едины в суждениях и целях. Мы не походили один на другого, и многих из нас нельзя было назвать друзьями. И мы по праву гордились этим! Широтой взглядов, свободой магических практик, независимостью. Мы были островом-крепостью посреди моря бушующих сил, желавших отправить нас на дно, и, несмотря на частые противостояния между собой, мы всегда выступали против внешних угроз единым порывом. И мы по праву гордились этим! Друзья мои, братья и сестры в Даре, по нам нанесли сокрушительный удар, который каждый ощутил в большей или меньшей степени. У нас отняли друзей, возлюбленных и даже заклятых соперников. Каждая гильдия понесла потери, а некоторые были уничтожены полностью. Кто-то желает увидеть Гильдхолл разоренным, объятым огнем и паникой, кто-то желает, чтобы нас не стало, и он показал, насколько сильно́ это желание. Если бы не отвага двоих волшебников, вставших на защиту Гильдхолла, возможно, этих гробов было бы в разы больше.