Третье пришествие. Ангелы ада - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Точинов, Александр Щеголев cтр.№ 22

Капитан «Любомудра» ступил на сходни последним.

Сказав, что люблю ребят с «Любомудра», капитана я в виду не имел. Капитана никто не любит. Его невозможно любить. Его можно только бояться.

Это страшный человек. Грубый, тяжелый в общении, иногда невыносимый.

Он огромен, как шкаф… нет! как Баальбекский монолит. И такой же тяжелый – и походкой, и характером, и всем. У него страшное лицо. Он шагает, косолапя, как медведь. При этом наклоняет голову, как бык. О его силе ходило множество легенд. Пока руку не заменил протез. Теперь легенд вдвое больше – протез биомеханический.

Не знаю, есть ли у него женщина. Страшновато ее представить.

В Кронштадте капитана боятся все. До адмиралов включительно. И в Новой Голландии – все. Даже железный Пэн, который никого не боится.

Он сходит на берег. Косолапя, поднимается к Илье. Поднимает ладонь к фуражке – забинтованную и левую, ему можно, правая – протез. Два пальца не разгибаются до конца, полусогнуты – не только сегодня, вообще.

Докладывает: транспортник «Любомудр» с грузом прибыл. Принимайте муку и масло.

Его правую щеку уродует страшный шрам, огромный, рваный. Тянется от губ к уху. К уцелевшей половине уха. Он и сам уцелевший… Единственный уцелевший с «Юрмалы».

Сочините о нем балладу… А когда бухаете, не забывайте про тост «За тех, кто в море!».

Теперь вы понимаете, почему я люблю ребят с «Любомудра»?

* * *

Как в воду глядел… Судьбу Дэниела Азарры по прозвищу Светлячок мы решали следующим утром… Поздним утром.

– Ну что, мудрецы и тайноведцы… – начал было Бабуин, но не закончил: скривился, набулькал полный стакан минералки, осушил и лишь затем продолжил: – Так вот, кудесники и чудотворцы… Я готов верить в чудеса. В конце концов, это наша работа – чудеса инвентаризировать и, по возможности, использовать. Но, коллеги, у всего же должны быть границы…

Он вновь скривился, посмотрел на бутыль с минералкой… Но сдержался, не потянулся к ней снова.

– Мы обследовали мальчика, – сказал помятый и понурый Эйнштейн (официоз закончился, так что возвращаемся к неформальным прозвищам). – Он именно того возраста, на какой выглядит. В этом смысле генетических отклонений нет.

Светлячок и правда почти не изменился внешне за столько лет, остановился в физическом развитии. Ну или не остановился, скорее притормозил. Когда он пропал, ему было девять, а сейчас он выглядел на одиннадцать-двенадцать, то есть повзрослел максимум на три года.

Годы словно обтекли пацана, как вода обтекает камни на дне реки. Пожалуй, это обстоятельство было самым загадочным из всех, с ним связанных, оно даже пугало… В том числе меня – человека, носящего прозвище Питер Пэн.

Майор со звучным прозвищем Бабуин прибыл специально и срочно – по нашему зову. Вчера. Ну и немного задержался в Новой Голландии…

А решение не вывозить Светлячка, временно оставить его в филиале принял Эйнштейн единолично, взяв ответственность на себя. Потому что если б вывезли – больше бы мы паренька не увидели. За пределами Зоны мутантами занимается НИИ им. Менеладзе… и это очень грустная тема.

Но теперь все решал куратор от ЦАЯ, его слово последнее.

– Не понимаю тебя, майор, – продолжал Эйнштейн. – Ты интересуешься объектом, маркированным как «Вожак». А почему? Да потому что, по слухам, он не стареет. Значит, в одном случае, крайне сомнительном, ты в чудеса веришь, а сейчас почему-то сомневаешься.

Под Вожаком он имел в виду загадочного предводителя банды мутантов, куролесившей в районе Сенной площади – и в других районах, слухи доходили весьма противоречивые, больше смахивающие на легенды.

Жужа кое-что рассказала про этого фрукта и про порядки, им установленные, но ее информация нуждалась в проверке и больше походила на болезненные фантазии ребенка.

– Да, Вожак мне нужен, – тяжело произнес Бабуин и набулькал-таки еще минералки. – Зачем – не твое дело, драгоценный Илья.

– Теперь у нас есть экземпляр куда более вещественный, чем этот эфемерный персонаж… оставь минералочки, кстати, не один ты тут. Так вот… Нашего мальчика можно потрогать руками. Что мы тут и делаем, если ты успел заметить.

– А не спешишь ли ты, дражайший Илья? – все тем же каменным тоном спросил майор.

– Спешу куда? Ты о чем вообще?

– Куда? На нары, Илья, на нары… Легалайз педофилии в нашей стране едва ли состоится, так что трогать мальчиков руками чревато соответствующей статьей…

Он все-таки не выдержал до конца свой твердокаменно-серьезный тон, рассмеялся…

Бли-и-и-и-ин… Еще один уморист на мою голову. Их Министерство обороны в пробирках выращивает, как гомункулусов? Но если Бабуин рассчитывал безнаказанно поизмываться над фразой Эйнштейна, и впрямь неудачной, то он просчитался. Не на того напал.

– А ты не пугай ежа голой жопой. У меня до сих пор лежит метрика Дэниела Азарры, из которой следует, что ему скоро исполнится двадцать. Так что статья отпадает сразу, а если тебя смущает моральный аспект – могу хоть завтра слетать с ним в Киев и зарегистрировать законный брак. Фиктивный, разумеется, в интересах науки.

Мне кажется, они оба несли эту похмельную чушь и ересь по единственной причине: не знали, что можно сказать всерьез… Как ответить на множество важных вопросов. Где мальчик был все эти годы? Откуда взялся возле развалин консерватории? Кто его вывел десять лет назад из комы? Каким образом, в конце концов, ему восстановили энергобаланс?

Вопросов много. Ответов – ни единого…

Светлячок ничего не помнил. Не мог рассказать о себе ничего конкретного: где был эти десять лет, как здесь оказался… Молчал. Мучился, тужился, очень хотел помочь. Отлично понимал, как важны эти сведения. Дважды сознание терял от напряжения…

Сейчас он сидел в приемной за стеной – в компании Илоны. Я так и видел, как малыш сжался на стуле, уверенный, что приносит только неприятности, как пульсирует нервным светом. В самом деле, куча народу из-за него суетится и ругается. Вечно в себе не уверен, горемыка. Надеюсь, Илона нашла для него подходящую головоломку, как я ей советовал…

– Сыворотку пробовали? – спросил куратор, думая о чем-то своем – возможно, о бутылке холодного пива.

– Ну, майор, – укоризненно сказал Эйнштейн.

– Ах да, он же «химик»… Извини, голова плохо варит.

Да уж, допрашивать аномала-«химика» с применением спецсредств – как растить в Зоне ананасы, такая же нелепость. Его организм нейтрализует любую психохимию, причем в случае надобности – бессознательно, рефлекторно. А если не сможет нейтрализовать, не справится со слоновьей дозой – погибнет.

– Авдотья, вам слово, – сказал Эйнштейн, взял печенюшку из вазы на столе, осмотрел ее, поморщился и положил обратно. Спохватился: – Да! Угощайтесь, кто хочет. Для всех поставлено.