Мерецков - читать онлайн книгу. Автор: Николай Великанов cтр.№ 48

При подготовке начсостава и штабов применялись разнообразные приемы: от групповых упражнений и летучек до командно-штабных игр, учений с войсками и крупных маневров. Особое значение придавалось полевым занятиям, там отработать тактические вопросы на местности можно значительно содержательнее и поучительнее, чем на картах.

Еще один пример. Проверки влияния «броска» (одночасового марша со скоростью движения 10 километров в час) на способность командиров и бойцов сразу же после этого вступать в боестолкновение с противником: вести прицельный огонь, метко и далеко бросать гранаты, сноровисто колоть штыком, преодолевать полосу заграждений. Весьма эффективная форма обучения.

Еще пример — инспекторские проверки войск. В дивизию выезжала небольшая группа командиров — шесть-семь человек, в том числе работники оперативного отдела, отдела боевой подготовки и представители родов войск. Дивизия поднималась по тревоге и выдвигалась в сторону границы или полигона, отрабатывала марш и встречный бой или наступление, а иногда оборону. Кроме того, в одном из полков проверялся батальон на тактических учениях с боевой стрельбой, в другом проверялась командирская подготовка. Проводились тактико-строевые учения с усиленным батальоном, в артиллерийском полку проверяли боевую стрельбу дивизионом. Время на подготовку учений и занятий давалось крайне ограниченное, что требовало от командиров приобретения навыков быстрой работы. Проверялись также строевая и физическая подготовка, жизнь и быт бойцов и командиров. Обязательно проводились беседы с красноармейцами и командирами по различным вопросам текущей политики, жизни и быта.

По возвращении инспекторской группы в штаб округа готовился приказ, который рассылался всем командирам корпусов и дивизий. Один экземпляр высылался в Управление боевой подготовки РККА. В приказе отмечались недостатки, обнаруженные при проверке, а также давались указания, как их устранить. И уже через шесть дней после начала проверки дивизии весь округ знал о требованиях к боевой подготовке войск. Никаких объемистых актов, предназначавшихся обычно для архива, не составлялось. Сразу же заострялось внимание командиров соединений на главном — боевой готовности войск и их полевой выучке, подчеркивалось, как готовить войска к будущей войне.

Что касается напряженности службы Кирилла Афанасьевича, то она обусловлена огромным объемом дел, которые он должен был выполнять. Очень много занимался учениями. Помимо решения обычных задач подготовки войск он вместе с работниками штаба много сил отдавал внедрению в практику разрабатывавшейся в то время теории глубокого боя и глубокой операции. Отрабатывалось применение крупных соединений танковых войск, способных действовать и самостоятельно, и во взаимодействии со стрелковыми и кавалерийскими соединениями; массированное применение артиллерии, обеспечивающее успех прорыва обороны противника пехотой и танками; бой авангарда, состоящего из пехоты, танков и артиллерии, до подхода главных сил; применение крупных воздушных десантов при проведении фронтовой наступательной операции; массированное применение штурмовой и бомбардировочной авиации в наступательных операциях.

Разработкой учений, связанных с проверкой теории глубокой операции, в первую голову занимался оперативный отдел штаба округа, где ведущую роль играли Захаров, Малиновский и Курасов.

В свою очередь, Захаров в своих воспоминаниях отдает должное Мерецкову: «Он занимал должность начальника штаба, а я — начальника оперативного отдела штаба… Кирилл Афанасьевич имел спокойный, уравновешенный характер, был аккуратным в работе, требовательным по службе, много трудился над разработкой проблем советского военного искусства… Мне и сотрудникам оперативного отдела… пришлось вместе с К.А. Мерецковым провести много времени, отрабатывая проект инструкции по организации и ведению глубокого боя на опыте учений и маневров, проводившихся в войсках округа».

Мерецков продолжал осуществлять программу, намеченную еще в МВО, занимался подготовкой дорог к передвижению войск и улучшением путей сообщения в целом. К сожалению, эту программу не удалось выполнить до конца, поскольку дело уперлось в недостаточную техническую оснащенность дорожных служб и в ограниченные финансовые возможности.

В округе не имелось в достаточном количестве хороших шоссейных дорог, которые связывали бы БВО с его соседями на севере (Ленинградский военный округ), востоке (Московский военный округ) и юге (Украинский военный округ).

Штаб округа, находившийся в Смоленске, не со всеми своими районами мог поддерживать общение оперативно и в широких масштабах.

Мерецков отмечает, что больше всего тревожил район Полесья, утонувший в лесах и болотах. Постоянное беспокойство внушали и меридиональные водные преграды. «Например, на реке Березине по всему ее течению мы располагали лишь четырьмя мостами да еще четырьмя паромами, — пишет он. — Если противнику, размышлял я, удастся их разбомбить, наша армия встанет перед вполне очевидными трудностями. Сложности возникли бы и при экстренных крупных перебросках войск из одного района в другой. Всех действующих железнодорожных путей в БВО имелось тогда 6200 километров, шоссейных дорог — 2000, грунтовых — 100 тысяч километров. Это означало, что именно на последние ляжет основная тяжесть при перевозке личного состава и военных грузов в местах, удаленных от железной дороги и шоссе. Если на каждые 100 квадратных километров территории округа приходилось около 35 километров грунтовых дорог, то железных дорог — лишь два километра, а шоссейных — только около 700 метров. Кончилось тем, что я наметил детальную разработку задач штабу и службам на случай боевых действий в столь специфических условиях и составил подробный план первоочередных мероприятий, а работал над его осуществлением вплоть до перевода меня в Особую Краснознаменную Дальневосточную армию»…

Мерецков с гордостью говорит о том, что здесь, на одном из важнейших участков западного направления, были достигнуты немалые успехи в подготовке преданных Родине руководящих военных кадров: знающих свое дело командиров полков, дивизий и корпусов; творчески мыслящих штабных сотрудников; обладающих высокими организаторскими способностями политических и тыловых работников. В этом он в значительной мере видит заслугу Уборевича. Как и в большинстве других успехов, достигнутых в БВО в начале 1930-х годов: если бы Уборевичу не мешали из Центра, он наверняка сделал бы еще больше.

Также, по всей вероятности, считал и Уборевич. По его словам, он, работая в Белорусском округе, продолжал ощущать сложность отношений с Ворошиловым. «Я вел и веду себя как часовой на часах, ибо малейшая ошибка, и я буду изображен в самом нелестном виде, — писал Уборевич. — Много ответственных заданий мне пришлось проводить на этом направлении, и, конечно, это проходит для страны и армии как бы незаметно. В 1931 году в разгар маневров Б.В. О., потому что плохо идут маневры, М. В.О. посылают ко мне делегацию немцев. Маневры проходят удачно. В 1932 году основные опыты с мехчастями проводим мы. Округ в 1933—1934 годах создает на своих опытах основы новой тактики (глубокий бой), разбив гнилые теории Седякина, Егорова (он их утверждал своей подписью). В 1934 году проводим огромные маневры для итальянцев и т. д. В 1934—1935 годах дали основы воздушного боя. Ворошилов если и считает успехи Б.В.О. имеющими место, то ни в какой степени их не относит за счет моей работы. Если т. Ворошилов считает меня малоспособным командиром для большой работы, то я очень резко и в глаза и за глаза говорю об его взглядах на важнейшие современные вопросы войны. Он меня считает "иезуитом" или "трепачом". Я остаюсь все-таки при своем мнении».