Дело всей жизни. Неопубликованное - читать онлайн книгу. Автор: Александр Василевский cтр.№ 97

Вражеское контрнаступление и быстрый отход войск правого крыла Юго-Западного фронта создали серьезную угрозу левому крылу Воронежского фронта, войска которого тоже были крайне ослаблены в наступательных боях, но все еще продолжали продвигаться в западном направлении.

В первых числах марта Верховный Главнокомандующий дал мне указание вернуться на Воронежский фронт. Командование и штаб фронта находились тогда в Белгороде. Посетив войска и штаб 3-й танковой армии, я убедился, сколь серьезна сложившаяся обстановка, и подробно доложил о ней Верховному. Он распорядился передать Воронежскому фронту группу войск П. С. Рыбалко из Юго-Западного фронта. Но этого оказалось недостаточно.

4 марта противник начал второй этап контрнаступления, нанеся мощный танковый удар сосредоточенными силами по Воронежскому фронту из района юго-западнее Харькова. Используя значительное превосходство, особенно в танках и в авиации, враг после кровопролитных боев 7 марта сломил сопротивление героических войск левого крыла Воронежского фронта и вынудил их начать отход к Харькову. Здесь-то и получил свое боевое крещение сформированный на территории СССР чехословацкий батальон под командованием Людвика Свободы. Военный совет фронта и я, как представитель Ставки, – от имени советского народа, командования и от себя лично – направили чехословацким воинам, показавшим образцы мужества и отваги и проявившим себя достойными боевыми соратниками советских братьев по оружию, сердечную благодарность и пожелания дальнейших боевых успехов в нашей общей борьбе с оккупантами. В ответ на это, как пишет Л. Свобода в своей книге «От Бузулука до Праги», «бойцы поклялись продолжать решительную борьбу с фашистскими захватчиками и довести до победного конца дело, за которое пали их товарищи»…

После 7 марта обстановка на левом крыле Воронежского фронта продолжала ухудшаться. В ночь на 10 марта у меня состоялся обстоятельный разговор по телефону с Верховным Главнокомандующим. Мы обсудили, что должна предпринять Ставка, чтобы немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление. Решили срочно перебросить сюда две общевойсковые и одну танковую армии. В директиве Ставки, адресованной командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, мне и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову, говорилось:

Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителю начальника Генерального штаба А. И. Антонову было приказано принять все меры для быстрейшего выдвижения на реку Псел 21-й армии генерал-лейтенанта И. М. Чистякова. Армия должна была прочно держать этот рубеж, прикрыть Курск с юга и обеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии. Ставкой дано также указание срочно перебросить в распоряжение командования Воронежским фронтом 64-ю армию генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, находившуюся в ее резерве в районе Сталинграда. Войска Воронежского фронта продолжали упорно отстаивать подступы к Харькову, но сами своими сравнительно слабыми силами не смогли сдержать танковый напор фашистов и вынуждены были 15 марта оставить город. Под Белгородом основной удар врага пришелся по крайне ослабленной 69-й армии генерал-лейтенанта М. И. Казакова. С юга наступал танковый корпус СС, с запада – армейский корпус. Фашисты непрерывно бомбили Белгород. 18 марта враг, прорвавшись с юга, овладел городом. Командование Воронежского фронта и я покинули его ранним утром и переехали в район Обояни.

Хотелось бы заметить, что даже при всей неожиданности вражеского контрнаступления, наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы. Ни порядок, ни руководство войсками не нарушались, хотя все тяжело расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами. Мы верили, что скоро они вновь станут свободными. На это была направлена напряженная работа Ставки и Генштаба. По распоряжению Верховного Главнокомандующего к нам прибыл Г. К. Жуков, которому поручалось вместе со мной и командующими фронтами разработать и представить в Ставку соображения по плану дальнейших действий на этом направлении.

19 марта мы с Георгием Константиновичем докладывали Верховному Главнокомандующему о том, что все наше внимание нацелено на то, чтобы остановить продвижение противника из Белгорода на север и северо-восток. Для этой цели мы организовали прочную оборону по Северскому Донцу и далее через Гостищево, Быковку, Дмитриевку, Красную Яругу и Краснополье, прикрывая преимущественно направления на Обоянь и Корочу. 69-ю армию М. И. Казакова с танковым корпусом В. М. Баданова мы отводили на восточный берег Северского Донца; 21-ю армию И. М. Чистякова усиливали прибывавшими полками самоходной артиллерии; танковый корпус И. А. Вовченко выводили непосредственно севернее и северо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Тамаровку; 40-ю армию К. С. Москаленко отводили на рубеж Дмитриевки, Красной Яруги в стык 21-й армии И. М. Чистякова и 38-й Н. Е. Чибисова, а сами выехали в войска, чтобы уточнить положение в районе Белгорода и помочь организовать там оборону.

От А. И. Антонова, находившегося в Курске, мне было известно, что 21-я армия 17 марта вышла к Ольховатке, а в Курске 18 марта уже находилась 1-я танковая армия. К 23 марта после того, как 64-я (7-я гв.) армия вышла к Северскому Донцу, встав между 69-й и 3-й танковой армиями, а 21-я армия организовала прочную оборону на рубеже 25–30 км севернее Белгорода, линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев развить здесь наступление успеха не имели, и Воронежский фронт перешел к жесткой обороне. 22 марта я получил разрешение вернуться в Москву. Вслед за мною и по моей просьбе было разрешено прибыть в Москву А. И. Антонову. Вскоре мне довелось представить Алексея Иннокентьевича Верховному Главнокомандующему. Теперь мы почти ежедневно вместе посещали Ставку.