Лопе де Вега - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанн Варга cтр.№ 58

Следует заметить, что ограниченные рамки места действия в романе нисколько не исключали возможности сильнейших взрывов воображения и порождения им чрезвычайно опасных приключений. Нападения пиратов, кораблекрушения, дуэли, смертные приговоры, трагические недоразумения, ужасные ссоры, душераздирающие расставания следуют в романе друг за другом в головокружительном ритме в зависимости от судеб героев. Да, герои романа, Панфило де Лухан и прекрасная Ниса, проходят через ужасные испытания, прежде чем смогут насладиться радостями своей любви. Сделав своего странника неким бродягой, путешествующим по Испании, а также делая в романе множество точных намеков на реальные события, как, например, описание празднеств, напоминавших о недавних торжествах по поводу свадьбы Филиппа III, Лопе осуществляет затею, казавшуюся прежде немыслимой: показать современное ему общество, бросив этому обществу вызов и приспособив для этой цели классический литературный жанр. Подобно тому как поэт Гарсиласо де ла Вега когда-то осовременил и «испанизировал» жанр эклоги, известный еще с Античности и унаследованный от Вергилия, Лопе «национализировал», то есть перенес на почву Испании, византийский роман странствий. Обновление и осовременивание дало столь удачный результат, что роман приобрел очень личный, даже интимный характер. Главный герой, Панфило де Лухан, представлен читателю как житель Мадрида, чьи любовные увлечения, несомненно, напоминают увлечения самого Лопе Еленой Осорио и Микаэлой де Лухан; правда, развязка истории главного героя была несколько иной, чем развязка истории самого автора, потому что любовники в романе были вынуждены обратиться к Господу, глубоко уверовать и уйти от мирской жизни в религию.

Символическое ограничение в романе тесно связано с драматической напряженностью, что дает еще один ключ к пониманию той концепции, что создал Лопе о литературе; он во всяком произведении видел драму, во всяком событии для него существовал элемент театральности, комедии и трагедии. Позднее в своей пьесе «Невзгоды — расплата за честь» он провозгласит тезис, что «романы требуют соблюдения таких же заповедей и правил, что и театр».

Но этим ограничением пространства для своего странника Лопе также попытался возвысить и очистить понятие странствия. Для него дороги и пути, которыми следует человек в жизни, путь поэта, совершаемый в творчестве, — это пути, ведущие к обретению способности совершенствования. Надо отметить, что ограниченное пространство, в котором происходят события романа, включает три главных места поклонения Деве Марии: Монсеррат, Сарагосу и Гваделупу (горная цепь в центре Испании, не путать с островом в Карибском море. — Ю. Р.), между которыми и путешествуют герои, что для Лопе означает, что странствие — это поиск совершенствования души. Эта мысль, поддерживаемая проявленной Лопе эрудицией в области библейских текстов и богословия, способствует окончательному утверждению позиции Лопе в вопросах веры и позволяет ему занять место под знаком верности идеям Контрреформации. Простое вроде бы желание автора поместить вымышленные события своего романа в «священный» 1600 год, в период понтификата папы Климента VIII, говорит об очень многом. К этому фактору, как бы высвечивающему значимость этого на первый взгляд авантюрного романа для понимания отношения автора к религии, добавляется и включение в его структуру четырех «аутос сакраменталес», повествующих о странствиях души. В такой же концептуальной перспективе мы должны воспринимать и развязку: главные герои дают обет вечного служения Господу, отвергая все мирское. Было ли это лишь «литературным решением» или в романе мы находим некое предвидение, затрагивавшее глубинные пласты души самого автора? Если для того, чтобы добыть нужный ему для творчества материал, Лопе использовал собственную жизнь, то почему бы не предположить, что в конце концов роман не завладел глубинами сознания и сердца своего создателя вплоть до того, что стал прочерчивать будущие линии его жизни? Действительно, известно, что десять лет спустя, день в день, после публикации этого романа Лопе станет членом монашеского ордена.

Обустройство в Кастилии

Если допустить, что литературное произведение может оказать значительное влияние на своего создателя, то не будет ничего удивительного в том, что по завершении работы над романом «Странник в своем отечестве» лихорадочная жажда передвижения, которая владела Лопе довольно долгое время, постепенно утихла, иссякла. Событие, освободившее Микаэлу де Лухан от супружеских уз и упростившее ее жизнь, сподвигло Лопе на то, чтобы облегчить и свою жизнь, реорганизовав ее, эта «реформа» должна была положить конец его скитаниям. Он попросил Микаэлу де Лухан собрать вещи, взять своих семерых детей и распрощаться с Севильей. Однако сам Лопе не спешил покидать город, где ему был оказан столь благосклонный прием и где его ждала хорошая новость: его только что известили, что в двух городах, а именно в Валенсии, где он познал такой успех как драматург, и в Вальядолиде, новой столице страны, одновременно вышел из печати первый том его пьес. Это известие принесло Лопе большое удовлетворение, и мы поймем, насколько это было важно для него как для автора, если вспомним, насколько он был всегда озабочен судьбой своих комедий. Все дело было в том, что предназначались они для комических трупп, для представлений, а потому и тексты их постоянно подвергались переделке без ведома автора. В отсутствие всякого законодательства относительно авторского права Лопе ежедневно наблюдал за тем, как его творения искажались, а иногда оказывались «под угрозой узурпации». Ведь совсем не случайно в только что опубликованном романе он позаботился о том, чтобы несколько необычным способом утвердить свои права, а потому привел список из двухсот восемнадцати пьес, вышедших из-под его пера. И вот теперь это уже были не названия, а двенадцать цельных произведений, им прочитанных, исправленных, отредактированных и опубликованных; это был способ защитить пьесы от возможных искажений, а также обеспечить и более продолжительное их существование. В тот час, когда Лопе покидал Севилью, он еще не знал, какой успех будет иметь этот сборник его пьес, впоследствии переизданный четырнадцать раз.

Итак, преисполненный радостью Лопе проделал обратный путь (ставший для него столь привычным) и прибыл в Кастилию с многочисленной и хорошей компанией. Он не доехал до Мадрида, а остановился в величественно-надменном Толедо, где поселил Микаэлу де Лухан и ее потомство. Он снял для нее дом, расположенный в приходе церкви Магдалины, договорившись о ежегодном взносе арендной платы в сумме 67 дукатов, и поручителем за своевременное внесение этой суммы выступил его друг — поэт Агустин Кастельянос. Едва обустроив свою вторую семью в Толедо, Лопе отбыл в Мадрид, преисполненный решимости заставить переехать в Толедо и свою законную семью. Сказано — сделано: 10 августа он привез в Толедо донью Хуану де Гуардо и их дочь и поселился вместе с ними в доме на улочке Сантьяго в доме, снятом за 68 дукатов.

Итак, потребовалось немного меньше месяца для того, чтобы Лопе осуществил «двойной» переезд: две женщины, к коим он был привязан и коими дорожил — по разным причинам, но дорожил, — прежде разделенные большим расстоянием, теперь жили по соседству, практически в одном квартале, так что теперь не надо было далеко ездить, чтобы удовлетворить их обеих. Эта близость способствовала тому, что у двух семейных очагов примерно в одно и то же время происходили одинаковые события: рождения детей, крестины и прочие эпизоды естественного течения жизни отражались как в зеркале. Эта «согласованность в двойственности» вовсе не означала монотонности и однообразия, напротив, бывали совпадения, и они радовали, так как в основном две семьи составляли поразительный, но и притягательный контраст. В Микаэле де Лухан Лопе особенно ценил живой темперамент, в донье Хуане — родственную чувствительную натуру и то постоянство, что способно презреть неизбежную изменчивость этого мира или относиться к ней со смирением. Столкновение двух столь противоположных сил приводило к тому, что ум Лопе постоянно получал мощный стимул к жизни, к действию и развитию. Лопе ощущал, что его желание испытать в жизни все во всей полноте и получить от этой жизни все, удовлетворялось в полной мере, и что с того, что происходило это при полнейшем несоблюдении всяческих правил, а вернее, при полнейшем презрении к правилам, к чувству меры и приличиям. Хотя к такому образу жизни Лопе и не принуждали обстоятельства, он от него не отказывался, находя в нем воплощение полноты жизни, удачно сочетающейся с полетом его воображения.