Встречи под звездой надежды - читать онлайн книгу. Автор: Элина Быстрицкая cтр.№ 47

И в целом спектакль, поставленный Сергеем Женовачем, удался. Его премьера состоялась 1 ноября 2000 года, он и сейчас в репертуаре Малого. А у меня по-прежнему есть ощущение радости от выхода на сцену, а это самое главное, это большое счастье. Счастлива я и в Театре Ермоловой в работе с Владимиром Андреевым. Уже четвертый сезон я выхожу каждый месяц — вначале четыре раза, сейчас дважды — в спектакле Л. Зорина «Перекресток». С этим спектаклем театр и я, естественно, объездили множество городов России и даже побывали в нескольких странах. И на каждом представлении зал полон.

А простои, конфликты?.. Всякое случается в театре.

Я не верю в случайности — их не бывает, у всего, что происходит, есть причины, просто мы не всегда их знаем и понимаем.

Я собиралась уезжать с театром на гастроли, и именно в день отъезда требовалось закончить запись на радио. Не помню сейчас, что это за передача, просто она была связана с судьбой какого-то врача. Если что-то было о врачах, я обязательно принимала приглашение — это осталось у меня на всю жизнь.

Запись делалась на улице Качалова. Что-то не получалось, капризничала техника. Я пробыла там довольно долго, а мне надо было собрать вещи — поезд уходил рано. К тому же я основательно проголодалась. У меня оставалось часа полтора на сборы, и я решила, что забегу домой, сложу вещи, выпью хотя бы чаю. Приехала, села за стол и… На этом все кончилось, я потеряла сознание. Дело в том, что мои неприятности в личной жизни, трудности, которые мне пришлось пережить в военные годы, конечно же отразились на моей нервной системе.

Вызвали «скорую помощь». Меня уложили в постель. Несколько дней я лежала дома с высокой температурой. Что это за заболевание было, врачи затруднялись определить…

Это был темный год в моей жизни. Меня увезли в Центральную клиническую больницу в Кунцево. Почему-то я оказалась в отделении, которое запиралось на ключ. Я догадывалась, что врачи подозревают у меня психическое заболевание. Но понять, почему я попала сюда, не могла, а мне не объясняли. Отделывались словами о необходимости провести обследование, сделать анализы. Меня это тревожило: я прекрасно все соображала, нарушений работы мозга у меня никаких не было. Но мне трудно было ходить, и физически я сильно ослабла. И было ощущение, что у меня на спине, на шее какая-то тяжесть.

Сейчас я понимаю, что это было истощение нервной системы, я попросту — перетрудилась. Для актрисы стрессовые состояния не редкость. Кто-то умеет от них защищаться, я — нет. К тому же подошел и возраст, когда чисто физиологически предопределена вероятность срывов. Именно так я и объясняла кратковременную потерю сознания.

Почти полтора месяца я уговаривала, чтобы меня посмотрели врачи-специалисты. Это было невыносимо тяжело — тянулись дни, и я чувствовала, что просто не выдержу. В конце концов меня перевели в другое отделение, но там тоже было не очень комфортно, так как я оказалась в одной палате с женщиной, которая боялась света. У нее была серьезная травма после автоаварии. Еще месяц я пробыла с нею…

Из этой больницы я не вышла, а буквально вырвалась. Такое «лечение» привело к тому, что я все чаще стала думать: пора заканчивать счеты с жизнью. Жить без театра, без моей работы я не могу, а врачи постоянно говорили:

— Вам надо сменить профессию…

Я не сомневаюсь, что врачи желали мне добра, ведь Бог создал врачей для милосердия. Но и милосердие, даже искреннее, бывает разное. Вот пример, с которым я столкнулась много позже… У моего друга внезапно очень тяжело заболела жена. Ее поразил недуг из тех, которые считаются неизлечимыми. И врачи «милосердно», конечно, деликатно, посоветовали ему не тратиться на лекарства, так как стоят они очень дорого. У этой маленькой трагедии счастливый финал: женщина победила страшную болезнь.

Когда я услышала «добрый» совет врачей сменить профессию, в глазах потемнело. Какая у меня может быть иная профессия, если я всю жизнь так тяжело добивалась того, чтобы стать актрисой? Преодолела сопротивление семьи, отбилась от недругов, которые старались меня уничтожить. Столько вытерпела в жизни, и вдруг оказаться в другой профессии? Для меня это было совершенно невозможно. Лучше уж уйти в никуда…

И я стала потихонечку собирать снотворное, которое мне давали, для того чтобы один раз уснуть и больше не проснуться. Постоянно обзванивала друзей, знакомых, с которыми мне хотелось поговорить. Позвонила одной женщине, из тех, которые ушли в медицину после «Неоконченной повести», — я уже рассказывала об этом. Ее мама собирала тех, кто стал врачом после этого фильма, и приглашала на эти встречи меня. Я приходила к ним в дом и как бы сроднилась с этой семьей.

Я позвонила Танечке… Она не хочет, чтобы я называла ее фамилию, однажды, когда я это сделала в одном из интервью, она сильно мне выговорила. Позвонила и вдруг услышала:

— Где вы? Что с вами? Я хочу вас повидать!

Я рассказала, что лежу в больнице.

Она расспросила меня, выслушала и потребовала:

— Уходите оттуда! Я вас вылечу!

Поверить в такое было просто невозможно, потому что специалисты-врачи ничем не смогли мне помочь. Таня попросила, чтобы я позвонила ей еще раз. Я это сделала. Догадалась, что она за это время с кем-то советовалась — Таня работала в поликлинике Академии наук СССР.

Таня сказала:

— Уходите из больницы! Все лучшие консультанты будут, я сама вами займусь!

Я написала в больнице все необходимые расписки и ушла… Таня поняла, что со мной и что нужно делать. Она меня подняла. Буквально вернула к жизни. Приходила ко мне каждый день, выводила на прогулки. Подолгу разговаривала со мной. Применяла медикаменты, которые считала нужными. Помню тот день, когда мы с Таней должны были впервые перейти через Садовое кольцо… Стояла ранняя весна, еще талый снег не сошел. И помню лужицу у тротуара, в которую мне надо было ступить, но я отшатнулась от нее.

— Нет! — сказала Танечка. — Пойдем!

Я перешла Садовое кольцо со страшным сердцебиением, надеясь только на чудо. И я успела его перейти, пока горел зеленый свет светофора. Оно казалось таким широким — в районе площади Восстания! Но я перешла, одолела это шумное, грохочущее машинами кольцо, и это было для меня таким счастьем!

Жила я в высотном доме. Однажды вернулась с прогулки, а лифт не работает. Столько лестниц надо пройти! И я пошла. Поднялась на второй этаж, запыхалась, обессилела. Вдруг подумала: «А может, на втором этаже лифт работает?» Нажала кнопку — и лифт пришел!

Когда я Танечке рассказала об этом, она уверенно проговорила:

— Значит, вы здоровы.

— Но я же поднялась только на один этаж, — возразила я.

— Если бы вы не стали подниматься, а сели на ступеньки и расплакались, вот тогда вы были бы еще больны.

Первый спектакль, который я играла после этой жуткой трагедии, был «Дачники». Большая, любимая роль Юлии Филипповны… И спектакль хороший, поставленный Борисом Андреевичем Бабочкиным, — один из самых известных спектаклей Малого театра! Я была вся мокрая — с меня сошло три пота от волнения, переживаний. Руфина Нифонтова сказала: