Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Буторов cтр.№ 34

Д. Б. Пиранези. «Площадь святого Петра в Риме». Гравюра.

Папа принял Николая Борисовича так неожиданно дружественно, что даже позволил князю организовать копирование лучших живописных украшений Ватикана. До Юсупова разрешения на снятие копий Ватиканских фресок в таких объемах не получал никто. Надо заметить, что и после тоже. Впрочем, какие уж тут рафаэли, когда масонская дисциплина обязывала…

Вообще-то идея перенести, точнее — «пересадить все великое», что имелось в Европе, на невские берега принадлежала наследнику престола Павлу. Екатерина относилась к этому несколько скептически. В результате теперь нам остается любоваться в Эрмитаже только копиями Лоджий Рафаэля, тогда как остальные шедевры Ватикана остаются для русских людей практически недоступными.

Во время пребывания в Италии Юсупов неоднократно получал от Екатерины письма можно сказать личного характера. Их дружеский тон не оставляет сомнений в самых приятельских отношениях между царицей и князем. Екатерина не считалась страстным коллекционером скульптуры или картин, а любила исключительно резные камни. Живопись она собирала для государственного величия, камни — для личного удовольствия. Как раз о камнях она и советовалась с Юсуповым. Вот несколько фрагментов из ее длинного письма, адресованного к князю в Рим и посвященному как камнерезному искусству, так и искусству коллекционирования.

«Интерьер собора святого Петра в Риме». Гравюра с использованием рис. Д. Б. Пиранези.

«Господин князь Юсупов!

Я получила два ваших письма и три камея в свое время. Я ожидала верного случая для ответа вам и очень хорошо помню, что обещала вам это. Надеюсь, что теперь вы оправились от болезни, которая настигла вас по прибытии в Италию.

И так вот Пиклер, Ведер и Амастини заняты приумножением моего маленького собрания, нынешнею осенью увеличенного покупкою кабинета, который угодно было сбыть герцогу Орлеанскому. До сей минуты, и, считая даже три перстня, которые вы прислали к дню моего праздника и за которые Я вас благодарю, мое маленькое собрание заключается в 7817 резных камней; нерезаные умножаются повседневно, есть о десяти, двенадцати и четырнадцати слоях.

Г. Г. Чернецов. „Внутренний вид собора святого Марка в Венеции“. 1846. ГРМ.

Но Я думаю, вы не сомневаетесь, что ученые и неучи все становятся антиквариями, и потеха видеть, как они роются в книгах, чтобы иногда отыскать безделушку; к этой мании присоединилась еще другая: мы открыли обширное собрание медалей от 14 до 15 тысяч, медалей, которые лежали не знаю на каком-то чердаке, но все это еще ничего в сравнении с тем, что я скажу вам. Генерал Мамонов принялся сам резать на камнях и для опыта, к великому изумлению Леберехта, отделал сампрехорошенький инталио, а теперь трудится над камеем, представляющим голову Минервы в шлеме, которая еще не окончена, но однако же ногою не утрется. Мозаики для шкатулок, обещаемые вами, мне доставят большое удовольствие, также как картины Ангелики Кауфман…

Что касается новых поручений для списывания Рафаэлей, то хотя на это вы имеете благосклонное согласие Папы, но лучше отложить это до другого времени, когда наше внимание будет менее озабочено занятиями…

Вы видите, что никакие из наших привычек не изменились и что Его Превосходительство мучится по-прежнему. Вот длинное письмо! скажете вы, а ни слова о войне. Ну, так знайте же, что Я в восторге, когда хоть на минуте не слышу о ней. Впрочем, мы готовимся с возобновленным усилием к будущей кампании…

Н. Г. Чернецов „Площадь святого Марка в Венеции“. 1846. ГРМ.

Прощайте, будьте здоровы, хоть Я и замедлила вам ответом, но вы видите, что ответ мой не короток.

Екатерина» ^[129].

О повседневном быте, привычках, образе мыслей и действий Юсупова во время пребывания за пределами России достоверно известно немного. Тем ценнее оказывается короткое замечание его неизвестного подчиненного по московской Оружейной палате, написавшего в своих опубликованных без подписи воспоминаниях, что «князь Юсупов когда-то состоял нашим посланником при неаполитанском дворе и оставил по себе в Неаполе завидную память: его любили и уважали все, начиная от короля и кончая бедным, нуждающимся населением, которому он всегда помогал чрезвычайно щедрую рукою» ^[130].

В Италии Николай Борисович собрал громадную коллекцию произведений искусства. Особенно много в ней имелось живописи и скульптуры. Юсупов посещал мастерские всех ведущих художников, старался покупать работы старых мастеров, но они и тогда уже считались большой редкостью. К тому же аристократу частенько пытались всучить старые копии, выдаваемые за подлинные творения мастеров эпохи Возрождения. Время все расставило на свои места — Юсуповское собрание давно признано крупнейшей частной коллекцией Европы.

А. Канова. «Амур». Из собрания кн. Н. Б. Юсупова. ГЭ.

Среди итальянских знакомых Николая Борисовича был и знаменитый скульптор Антонио Канова. Наверное, несколько преувеличенными звучат уверения в их дружбе, а если таковая имела место, то основывалась на известной поговорке — дружба дружбой, а денежки — врозь. Непосредственно в мастерской скульптора Юсупову удалось приобрести несколько готовых камерных бюстов работы самого Кановы, а также заказать ему две скульптурные композиции в рост. Они исполнялись в то время, когда Николай Борисович уже вернулся в Россию.

«Вся цивилизованная Европа» стояла в очередь за работами Кановы, но русского князя любезно пропустили с «черного хода». Скульптор был масоном очень высокой степени посвящения; не случайно после падения Наполеона именно его, а не какого-нибудь мелкого итальянского графа командировали во Францию, дабы вернуть захваченные «корсиканским чудовищем» художественные сокровища Италии, что удалось сделать весьма успешно, хотя и не без потерь. Благодаря Николаю Борисовичу Эрмитаж теперь обладает превосходной коллекцией скульптуры Антонио Кановы, правда, в музейном этикетаже это обстоятельство обычно не отражается. Лишняя информация вредна современному человеку, не склонному к воспитанию в себе исторической памяти. Ведь еще не так давно обходились просто памятью…