Карузо - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Булыгин cтр.№ 74

В Нью-Йорке у Пуччини завязался роман с одной молодой американкой, посещавшей репетиции «Мадам Баттерфляй». Карузо с улыбкой наблюдал, как они изъяснялись на ужасном французском: девушка не знала итальянского, а Пуччини мог произнести всего несколько фраз по-английски. Это любовное приключение композитора стало поводом для одной из самых опрометчивых шуток Карузо, которая едва не привела к разрыву его отношений с композитором. По непонятным причинам, возможно, просто в силу беспечности, Карузо обратил внимание его жены синьоры Эльвиры на бриллиантовое кольцо, которое Пуччини тайком подарил девушке. Во время одной из репетиций, когда американка, как обычно, сидела в ложе, Эльвира устроила мужу дикую сцену ревности, потребовав демонстративно подойти к девушке и отобрать кольцо. Смущенный Пуччини вынужден был подчиниться требованию жены. Ко всему прочему, Эльвира, ночью обшарив одежду супруга, нашла в его цилиндре любовную записку, из которой следовало, что на следующий день у композитора и американки запланировано свидание. Естественно, последовал очередной скандал. Пуччини был очень обижен на тенора и перенес все свое раздражение как на него, так и на других участников премьеры. Единственный, кто миновал тогда его гнева, был Антонио Скотти. По отношению к Фаррар он держался подчеркнуто холодно, демонстративно сетуя, что главную роль не смогла исполнить Эмми Дестинн, не пожелавшая в то время покинуть Европу. О Карузо же он сообщил в письме к миссис Селлигман следующее: «К. не в состоянии ничего выучить. Ваш бог ленив и слишком самодоволен — но все равно его голос великолепен!» ^[235]

Однако если Карузо в чем-то и заслуживал обвинений, то уж точно не в лени. В течение пяти месяцев он спел в 62 спектаклях. Легкая болезнь заставила его пропустить шесть представлений, но он честно выполнял все обязательства, стараясь дать возможность театру достойно выдержать конкуренцию с манхэттенской труппой, которая привлекала все новых и новых блестящих исполнителей. Хаммерштайн подписал контракт со старым другом Энрико — басом Витторио Аримонди, дирижером Клеофонте Кампанини и молодым тенором Джованни Дзенателло, который до этого блестяще показал себя в «Ла Скала», где, в частности, участвовал в мировой премьере «Мадам Баттерфляй». Многие итальянские критики, побывавшие в Нью-Йорке, считали, что в роли Пинкертона он лучше, нежели Карузо. Дзенателло был прекрасным актером, более утонченным, нежели «король теноров». Мельба, выступив с ним в нескольких спектаклях, рекомендовала юношу в манхэттенскую труппу, дав ему самую лестную оценку. Ко всему прочему, Бончи и Дзенателло решили составить конкуренцию Карузо в звукозаписи и подписали контракты с фирмой «Коламбия». Их пластинки продавались за 1,75 доллара. Но менеджеры фирмы просчитались. Диски Карузо, стоившие 3 доллара каждый, расходились в десятках тысячах экземпляров — куда больше, нежели записи его конкурентов. К тому же, по мнению специалистов, изучавших записи Энрико, сессия звукозаписи, проведенная им в марте 1907 года, знаменовала своеобразную вершину его вокальной формы: «Эта сессия очень важна, так как по своим результатам она, пожалуй, самая значительная из всех карузовских сессий. Процесс звукозаписи более или менее стандартизировался, и в последующем особого улучшения техники записи голоса Карузо мы не отмечаем. Но красота его голоса в это время еще ничем не омрачена. Уже в следующей сессии, состоявшейся через десять месяцев, заметны первые признаки нездоровья, которое привело тенора к операции на связках, после чего голос Карузо хотя и продолжал оставаться замечательным, но при этом оказался чего-то безвозвратно лишенным…» ^[236]

После насыщенного событиями сезона Карузо на лайнере «Германия» возвращался в Европу. Он очень устал и был бы рад провести время в одиночестве. Однако на корабле был моментально опознан — ведь его фотографии появлялись в прессе почти ежедневно. Едва он выходил на палубу, как его окружала толпа. Карузо острил, дурачился, развлекал скучающих пассажиров. Как-то одна дама спросила, действительно ли он великий тенор. Карузо, засмеявшись, поднял руки и, скрючив пальцы, ответил, что нет, он не тенор, он — bestia feroce (дикий зверь)! И при этом зарычал как лев.

Вернувшись, наконец, на виллу «Беллосгуардо», Энрико выслушал от Ады в свой адрес немало горьких слов. Отношения их с каждым днем становились все более напряженными. Узнав, что в «Ковент-Гардене» Карузо вновь должен будет петь с Риной, Ада решила, к его великому неудовольствию, последовать за ним в Лондон.

Ада и Энрико сняли дом в Илинге, неподалеку от Лондона, где прожили с мая по август и где собралась вся семья Карузо, за исключением Фофо, оставшегося в Италии с бабушкой и дедушкой. Мать по-прежнему не слишком жаловала старшего сына и старалась держать его подальше от семьи. Мимми было уже почти три года, и с ним неотлучно находилась гувернантка.

Лондонские гастроли Карузо начались с «Богемы» при участии Полины Дональды, которая выступала в очередь с Нелли Мельбой. И критики, и публика были единодушны — тенор находился в изумительной форме. 18 мая 1907 года между спектаклями Карузо нашел возможность на один день съездить в Париж, чтобы выступить на сцене «Трокадеро» в концерте, сбор от которого предназначался благотворительным организациям Бельгии. По окончании концерта организаторы, герцог и герцогиня Вендоме, преподнесли тенору золотой портсигар. Тогда же Карузо предложили зафиксировать голос будущих поколений. Диск с записью голоса Карузо, наряду с дисками Фрица Крейслера и Яна Кубелика, был помещен в урну и замурован на сто лет в специальном хранилище «Гранд-опера».

Восьмого июня прошел блестящий концерт в Букингемском дворце с участием Паоло Тости, Карузо и Мельбы, на котором присутствовали король и королева Дании. Спустя три дня августейшая чета посетила и особое представление, устроенное в ее честь в «Ковент-Гардене». Королевская ложа, в которой располагались, кроме именитых гостей, король Эдуард и королева Александра, соединялась с пятью соседними и была украшена датскими и английскими флагами, а также сотнями красных и белых роз, цвет которых отражал геральдическую символику Дании. Карузо с Мельбой исполнили тогда первый акт «Богемы». Месяц спустя Карузо был принят в Королевский Викторианский орден, членство в котором жалуется людям, оказавшим монарху личные услуги. Энрико очень гордился этим титулом и из всех своих наград именно эту ценил больше всего.

В июне и июле Карузо, к великому неудовольствию Ады, выступал в «Тоске» и «Федоре» с Риной Джакетти. На этот раз Ада приложила все силы для того, чтобы оградить Энрико от любого общения вне сцены со своей сестрой. Рина была удручена происходящим — она по-прежнему любила Карузо и тяжело переживала его показную холодность, которую он демонстрировал в отношении нее, чтобы успокоить Аду. Вообще, после истории в Центральном парке Карузо стал очень осторожен с женщинами. После одного из спектаклей, когда тенор выходил через служебный вход, к нему подбежала некая девушка и попыталась передать небольшой пакет. Карузо, подумавший, что это очередная провокация, категорически отказался его взять. Тогда девушка бросила пакет в его машину. Певец в ужасе выскочил из автомобиля, испугавшись, что в пакете могла быть бомба. Однако оказалось, что в нем в большом футляре лежала золотая ручка с выгравированным его именем. Карузо немедленно собрал в отеле «Савой» небольшую пресс-конференцию и публично извинился за неучтивое поведение.