О, возлюбленная моя! Письма жене - читать онлайн книгу. Автор: Вольф Мессинг cтр.№ 13

Я отменил три выступления. По моим ощущениям, я вернусь уже завтра глубокой ночью, но я не знаю, верно ли это ощущение, и не знаю, сколько времени понадобится мне на отдых, потому что не могу понять, что может потребоваться от меня на этот раз. Положение сложное, все опасаются, что из маленького скандала может получиться большой ^[50]. Я уверен, что этого не произойдет, но кроме большого вопроса есть сотни помельче, на многие из которых могу дать ответ только я.

Я ненадолго отложил перо, задумался о будущем и увидел, что до конца нашего века опасность большого скандала будет возникать еще трижды. Недалеко от того места, где скандалят сейчас, недалеко от того места, где похоронен наш любимый писатель и рядом с местом, где родился наш самый веселый праздник ^[51]. Но до большого скандала все же не дойдет, хвала Богу. Когда я вернусь, мы поговорим об этом подробнее. Я счастлив, драгоценная моя, что у меня есть ты, человек, с которым я могу делиться самым сокровенным. Очень приятно было открыть в тебе не только любимую женщину и верную помощницу, но и тонкого, умного, все понимающего собеседника. Удивляюсь твоим талантам. Есть ли талант, которым Бог обделил тебя? Достоинства твои так же велики, драгоценная моя, как и твоя скромность! Пока люди не узнают тебя поближе, им неведомо, с каким сокровищем они имеют дело. Только я с первого же взгляда понял, кто передо мной. Любимая моя, сейчас я открою тебе одну тайну, тем более что наступил удобный момент. Я дома один, все дела отменены, а приедут за мной еще нескоро.

Знай же, любимая, что я полюбил тебя, когда увидел в зале на моем выступлении. Ты говоришь: «Какая-то сила задержала меня в зале». Тебе хотелось познакомиться со мной поближе, но я приложил руку к тому, чтобы усилить твое желание и приблизить час нашего знакомства. Да, я внушил тебе мысль о том, что более удобного времени, чем сразу же после выступления, не будет. И мы познакомились!

Ты вправе обидеться на меня за то, что я скрыл от тебя это и молчал почти семь лет. Но не обижайся, умоляю тебя. Разве смогу я жить, зная, что ты на меня обижена? Помнишь, да, ты, конечно же, помнишь историю моей размолвки с моим братом Берлом? Не ту, когда я пытался наставить его на путь истинный, а ту, когда он обиделся на меня за то, что я повлиял на него внушением. С тех пор я дал себе зарок не пользоваться моим даром в общении с близкими. Это пугает людей, и это им не нравится, я понимаю. Поэтому-то я и не признался тебе сразу. Но Бог свидетель, что я более никогда не позволял себе в отношении тебя ничего подобного. В тот раз я просто обезумел (другого слова и не подберу) от нахлынувших на меня чувств и просто позволил себе укрепить тебя в твоем намерении познакомиться со мной. Слегка подтолкнул к этому. Разумеется, если бы у тебя самой не было бы такого желания, то ничего бы и не случилось. Внушить любовь, возможно, это выше моих сил. Невозможно и изменить отношение человека к другому человеку с хорошего на плохое или наоборот. Можно только немного усилить то, что есть.

Прости меня, драгоценная моя, ибо я виноват перед тобой! Не столько тем, что позволил себе тогда прибегнуть к внушению, сколько тем, что малодушно молчал об этом много лет. Прости, прости, прости меня! Хорошо, хоть сегодня собрался с духом. Видимо, причиной тому предстоящая командировка. Я знаю, что все будет хорошо, но в таких делах даже Вольф Мессинг не может быть уверен наверняка, потому что все мы — зернышки между жерновами.

Теперь я чист перед тобой, любимая моя, и клянусь, что больше нет у меня от тебя тайн, даже самых маленьких. За свою провинность я готов понести любое наказание, которое ты мне назначишь. Но втайне надеюсь, что ты не станешь обижаться на меня (ты же все понимаешь!) и наказывать, а ограничишься штрафом. Пусть моим штрафом станут те серьги, которые тебе предложила Фая. Я же видел, как они тебе понравились, и ты немного покривила душой, когда отказалась от покупки под тем предлогом, что у тебя к ним нет ничего подходящего. Любимая, чтобы подобрать подходящее, надо сначала купить серьги. И пусть цена тебя не волнует, такая штучная старинная работа не может стоить дешево. Прошу тебя — позвони Фае и скажи, пусть она придержит эти самые серьги до моего возвращения. Вижу, как улыбаешься ты, читая эти строки, — твой хитрый муж снова вывернулся. Какой смысл мне выворачиваться? Какой смысл мне притворяться перед тобой? Я же знаю, любимая моя, что ты все поймешь и не станешь на меня сердиться. Но пусть у тебя останется хорошая память об этом — мой подарок. Купим тебе эти княжеские серьги, а я попрошу Абрама Ароновича найти к ним все остальное. Ты же знаешь, что если его хорошо попросить, он найдет и царскую корону, не то чтобы перстень, брошку или ожерелье. И непременно надо будет сшить тебе новое платье под эту покупку. Голубое. Только давай сошьем его не у Марины, а у другой портнихи. Марина всякий раз так долго тянет с заказом и столько раз перешивает, что обновка уже не приносит никакой радости. Божьей милостью в Москве хватает хороших портних, есть среди кого выбирать. Решено — серьги, платье и все остальное! Моя царица должна быть лучше всех, на другое я и не согласен!

До встречи, любимая моя! До скорой встречи! Всякий раз расстаюсь с тобой как будто навсегда и всякий раз при встрече радуюсь так же сильно, как и в день нашего знакомства. Целую тебя тысячу раз и тысячу раз прошу прощения за свой невинный обман и за то, что не признался в нем сразу!

Люблю тебя, драгоценная моя, и где бы я ни был — первая мысль моя о тебе.

Отдохни, пока меня не будет, ведь ты так устала, принимая гостей два дня подряд.

Твой В.

20 августа 1951 года

Дорогая моя Аида!

Я чувствую себя настоящим богачом! Сейчас объясню почему. У нас в Гуре про тех, кто выписывал мебель из Варшавы, говорили: «Вот настоящие богачи!» Люди победнее обходились тем, что делали местные столяры. Некоторые делали очень красивую мебель, резную и с инкрустацией, но с варшавской ее было не сравнить. И пускай Киев не Варшава, но сам факт покупки мебели в другом городе должен льстить моему самолюбию.

Это была шутка, драгоценная моя женушка. На самом деле я не вижу ничего хорошего в том, что нам приходится покупать мебель для нашей новой квартиры не в Москве, а в Киеве. Я все понимаю — возможности, связи и т. п., — но все равно мне это кажется абсурдным. Мало того что за мебелью надо ехать в Киев, так еще сначала надо ждать, пока можно будет ее получить, а потом ждать, пока получится отправить ее в Москву. Что за чепуха? Неужели нельзя организовать нормальное снабжение? Представляю, как ты уже устала заниматься этой проклятым гарнитуром. Надеюсь, что он оправдает все твои труды. Сейчас ты скажешь, что я — старый ворчун, но согласись, что вся эта история выглядит абсурдно. Это с одной стороны. С другой стороны, мне неловко перед тобой. Проводив тебя, я сразу же начал говорить себе: «Во всем виноваты мои принципы. Ну что мне стоило попросить гарнитур в новую квартиру? Дали квартиру, дали бы и мебель. Недаром же говорят — дал Бог хлеба, даст и масла. Но у меня принципы, и потому моя дорогая жена поднимает на ноги весь белый свет и едет в Киев за таким гарнитуром, который она хочет иметь. Ладно бы еще приехать, купить и сразу же отправить в Москву… Но надо ждать, пока база отгрузит мебель в магазин, надо ждать очереди на железной дороге». Честно говоря, уже не хочется этой мебели, драгоценная моя, мебели, ради которой тебе надо столько мучиться! Разговаривала ты со мной бодрым веселым голосом, но я все равно понял, как ты устала. Я и сам не люблю ждать, особенно когда непонятно, сколько именно надо ждать. «Приходите завтра, приходите завтра…» Знаешь, любимая моя, мы с тобой сделали одну ошибку. В Киев надо было ехать не тебе одной, а нам обоим, причем не просто ехать, а ехать с выступлениями. Тогда бы мы дали выступление на этой самой базе, которая все никак не соберется отгрузить в магазин наш гарнитур, и все бы было в порядке!