Сцены из провинциальной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кутзее cтр.№ 42

Роман с Жаклин отошел в прошлое. После этих недель удушающей близости комната снова в его распоряжении. Он складывает в угол коробки и чемоданы Жаклин и ждет, чтобы их забрали. Этого не происходит. Вместо этого однажды вечером появляется сама Жаклин. Она говорит, что пришла не для того, чтобы продолжить с ним жить («С тобой невозможно жить»), а чтобы восстановить мир («Я не люблю враждовать, это меня удручает») — мир, который влечет за собой то, что она сначала ложится с ним в постель, а потом, в постели, произносит речи о том, что он написал о ней в своем дневнике. Она все никак не может остановиться, так что они не спят до двух часов ночи.

Он просыпается поздно, слишком поздно, чтобы идти на лекцию, которая начинается в восемь часов. Это не первая лекция, которую он пропустил с тех пор, как в его жизнь вошла Жаклин. Он отстает в учебе и не знает, как ему наверстать. Первые два года в университете он был одной из звезд своего курса. Ему все легко давалось, и он всегда на шаг опережал лектора. Но в последнее время его мозги, кажется, затуманились. Математика, которую они теперь изучают, более современна и абстрактна, и он начал в ней барахтаться. Он все еще может следовать за тем, что преподаватель пишет на доске, строчка за строчкой, но часто от него ускользает какой-нибудь важный аргумент. На занятиях его охватывает паника, которую он изо всех сил старается скрыть.

Как ни странно, он, по-видимому, единственный, у кого проблемы. Даже тугодумы среди его однокурсников не испытывают больших затруднений, чем обычно. В то время, как его оценки становятся с каждым месяцем все ниже, их оценки остаются стабильными. Что касается звезд, настоящих звезд, то он просто плетется у них в хвосте.

Никогда в жизни ему не приходилось напрягать все силы. Когда он, бывало, работал вполсилы, результаты всегда бывали хорошими. Теперь же он буквально борется за свою жизнь. Если он не уйдет в работу с головой, то утонет.

Однако все дни проходят в сером тумане усталости. Он клянет себя за то, что позволил возобновиться связи, которая так дорого ему обходится. Если таковы последствия, когда имеешь любовницу, как же умудрялись выжить Пикассо и остальные? У него просто нет энергии, чтобы бегать с лекции на лекцию, с одной службы на другую, а в конце дня уделять внимание женщине, у которой все время то эйфория, то глубочайшее уныние, когда она мечется, перебирая в уме обиды.

Хотя формально Жаклин больше с ним не живет, она считает, что может появляться у него на пороге в любое время дня и ночи. Иногда она приходит, чтобы заклеймить его за какое-нибудь слово, слетевшее с языка, завуалированный смысл которого стал ей ясен только сейчас. Иногда она просто чувствует себя подавленной и хочет, чтобы ее подбодрили. Самые плохие дни — после лечения, когда она снова и снова рассказывает о том, что происходило в кабинете врача, докапываясь до подтекста каждого его жеста. Она вздыхает и плачет, осушает один стакан вина за другим, застывает в самый разгар секса.

— Тебе следует пройти лечение, — говорит она, выпуская колечко дыма.

— Я подумаю, — отвечает он. Он уже знает по опыту, что лучше не возражать.

Вообще-то он и не подумал бы проходить лечение. Цель лечения — сделать человека счастливым. Какой в этом смысл? Счастливые люди неинтересны. Лучше принять бремя несчастья и попытаться преобразовать его во что-то стоящее — поэзию, музыку или живопись. Вот во что он верит.

И тем не менее он терпеливо слушает Жаклин. Он мужчина, она женщина, она подарила ему наслаждение, и теперь он должен за это платить — по-видимому, так обстоит дело с любовными связями.

Ее история, которую она из ночи в ночь излагает ему, одурманенному сном, состоит в том, что некий гонитель у нее отнял ее истинное «я» — иногда это ее мать-тиранка, иногда сбежавший отец, иногда тот или иной любовник-садист, иногда врач-Мефистофель. То, что он сейчас держит в объятиях, говорит она, всего лишь оболочка, оставшаяся от ее истинного «я», к ней вернется способность любить, только когда она вновь обретет себя.

Он слушает, но не верит. Если она чувствует, что ее врач строит против нее коварные планы, почему бы не перестать ходить к нему? Если сестра унижает ее, почему бы не перестать видеться с ней? Что до него, то он подозревает, что Жаклин обращается с ним скорее как с наперсником, а не любовником, — и это потому, что он недостаточно хороший любовник, недостаточно пламенный и страстный. Он подозревает, что если бы был более состоятелен как любовник, Жаклин скоро обрела бы вновь свое потерянное «я» и свое утраченное желание.

Почему он продолжает отворять дверь, когда она стучится к нему? Не потому ли, что так должны поступать художники: не спать всю ночь, изнурять себя, запутывать свою жизнь — или потому, что, несмотря на все, он одурманен этой красивой женщиной, которая бесстыдно разгуливает по квартире голая под его взглядом?

Почему она так раскованна в его присутствии? Чтобы подразнить его (ведь она чувствует на себе его взгляд, он это знает)? Или же все медсестры так ведут себя дома: сбрасывают одежду, чешутся, будничным тоном говорят об отправлениях тела, рассказывают такие же неприличные анекдоты, как мужчины в барах? Но если она действительно освободилась от всех табу, то почему занимается любовью так рассеянно, так небрежно, так холодно?

Не он был инициатором того, чтобы начать любовную связь, и не его идея ее продолжать. Но теперь, когда он в нее вовлечен, у него не хватает энергии, чтобы сбежать. Его охватил фатализм. Если жизнь с Жаклин — своего рода болезнь, пусть эта болезнь идет своим ходом.

Они с Полом слишком джентльмены, чтобы сравнивать впечатления от своих любовниц. И тем не менее он подозревает, что Жаклин Лорье обсуждает его со своей сестрой, а сестра рассказывает Полу. Его смущает, что Пол в курсе того, что происходит в его интимной жизни. Он уверен, что из них двоих у Пола больше умения обращаться с женщинами.

Однажды вечером, когда у Жаклин ночное дежурство в частной лечебнице, он заходит на квартиру к Полу. Пол собирается отправиться на уик-энд к своей матери в Сент-Джеймс. Почему бы ему не поехать с ним, предлагает Пол, и не провести там хотя бы субботу?

Они пропускают последний поезд, чуть-чуть опоздав. Если они хотят попасть в Сент-Джеймс, придется пройти пешком все двенадцать миль. Вечер чудесный. Почему бы и нет?

Пол несет свой рюкзак и скрипку. По его словам, он взял с собой скрипку, поскольку легче заниматься в Сент-Джеймсе, где соседи не так близко.

Пол учился играть на скрипке с детства, но не особенно в этом преуспел. Судя по всему, Пола вполне устраивает то, что он играет все те же коротенькие джиги и менуэты, что и десять лет назад. Но его музыкальные амбиции намного больше. У него в квартире рояль, который купила мать, когда он в пятнадцать лет потребовал, чтобы его учили играть на рояле. Уроки не были успешными, он был слишком нетерпелив для медленной, шаг за шагом, методики своего учителя. Но он исполнен решимости в один прекрасный день сыграть, пусть и плохо, опус № 3 Бетховена, а после этого — транскрипцию Бузони Чаконы ре минор Баха. Он достигнет этих целей, не идя традиционным окольным путем, через Черни и Моцарта. Вместо этого он будет непрестанно упражняться в этих двух произведениях, и только в них: сперва выучит ноты, играя очень-очень медленно, потом ускоряя темп изо дня в день, — будет повторять столько, сколько потребуется. Это его собственный метод научиться играть на рояле, изобретенный им самим. Если он будет следовать своему графику без отклонений, он не видит оснований, почему его метод не сработает.