Сцены из провинциальной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кутзее cтр.№ 103

В следующую ночь принцесса снова забирается на гору из пуховых перин. Пытается уснуть, но не может — из-за горошины, которая то ли под нижней периной, то ли в ее воображении, это не важно, ведь результат один. К рассвету она так измучена, что даже не может есть за завтраком. «Это все из-за горошины!» — жалуется она.

Король в раздражении посылает целую армию служанок искать горошину, а когда они, вернувшись, докладывают, что горошины нет, велит их обезглавить. «Теперь ты удовлетворена? — орет он на дочь. — Теперь ты будешь спать?»

Она останавливается перевести дух. Она понятия не имеет, что произойдет дальше в этой сказке: удастся ли наконец принцессе заснуть или нет, однако, как ни странно, убеждена, что стоит ей начать, и слова придут сами.

Но больше не надо никаких слов. Он уснул. Этот колючий, упрямый, безрукий, смешной кузен уснул, как ребенок, положив голову ей на плечо. Несомненно, уснул крепко: она чувствует, как он дергается во сне. Под ним нет никаких горошин.

А как же она? Кто расскажет ей сказку, чтобы отправить в царство снов? У нее сна ни в одном глазу. Значит, вот как ей суждено провести эту ночь: мучаясь без сна, с тяжелой головой мужчины на плече?

Он утверждает, будто существует табу для белых на физический труд, но как насчет табу на то, чтобы двоюродные брат и сестра проводили ночь вместе? Что скажут Кутзее, когда они вернутся на ферму? Она действительно ничего не чувствует к Джону, ни малейшего намека на женские чувства. Будет ли этого достаточно, чтобы ее оправдать? Почему у него начисто отсутствует мужская аура? В ком тут дело — в нем или в ней, которая так твердо усвоила табу, что не может думать о нем как о мужчине? Если у него нет женщины, то не потому ли, что он не питает чувств к женщинам, и поэтому женщины, включая ее, реагируют на это, не испытывая чувств к нему? Может быть, ее кузен если не moffie, то евнух?

Воздух в кабине становится спертым. Стараясь не разбудить Джона, она приоткрывает окно. Она скорее чувствует, нежели видит то, что их окружает, — кусты, деревья, может быть, даже животные. Откуда-то доносится песенка одинокого сверчка. «Оставайся со мной сегодня ночью», — шепчет она сверчку.

Но возможно, существует тип женщин, которых привлекает такой мужчина, которые счастливы слушать, не противореча, как он высказывает свое мнение, а потом принять его как свое, даже откровенно глупое мнение. Женщина, которой безразлична мужская глупость, равнодушна даже к сексу и просто ищет мужчину, которого можно к себе привязать, о котором можно заботиться и защищать от всего мира. Женщина, которая будет мириться с тем, что в доме все сделано кое-как, потому что важно не то, чтобы как следует закрывались окна и действовали замки, а чтобы у ее мужчины было пространство, в котором он бы мог претворять в жизнь свои идеи. А потом она потихоньку наймет рабочего, кого-нибудь с руками, чтобы устранить неполадки.

Для такой женщины брак вполне может быть бесстрастным, но не обязательно бездетным. Она могла бы родить целый выводок. И вечерами все они сидели бы вокруг стола: хозяин и повелитель во главе, супруга на другом конце, а здоровые, хорошо воспитанные отпрыски — по обе стороны, и за супом хозяин мог бы распространяться о святости труда. «Какой человек мой муж! — шептала бы про себя жена. — Как развита у него совесть!»

Почему она так ополчилась на Джона, а еще больше — на его жену, которую создала для него из воздуха? Ответ прост: потому что из-за его тщеславия и нелепости она застряла на дороге из Мервевилля. Однако ночь долгая, хватит времени, чтобы докопаться до глубинной причины ее раздражения. Итак, вот ответ: она ополчилась, потому что ожидала многого от своего кузена, а он ее подвел.

Чего же она от него ожидала?

Что он изменит мужчин Кутзее.

Почему она хочет, чтобы мужчины Кутзее изменились?

Потому что мужчины Кутзее такие slapgat.

Почему она возлагала надежды именно на Джона?

Потому что из всех мужчин Кутзее он был единственным, кому достался благословенный шанс. У него был шанс, а он им не воспользовался.

Slap — это слово, которым она и ее сестра бросаются довольно легко, может быть, потому что им бросались довольно легко при них, когда они были детьми. И, только покинув дом, она заметила шокированные взгляды, которые вызвало это слово, и начала использовать его более осторожно. Slapgat: задница во время запора. Отсюда slapgat: инертный, бесхарактерный.

Ее дяди стали slapgat, потому что так их воспитали родители, ее дедушка и бабушка. В то время, как их отец бушевал и орал, а они дрожали, как осиновый лист, их мать ходила на цыпочках, тихо, как мышка. В результате все они вышли в жизнь, не обладая твердым характером, верой в себя, мужеством. Жизненные пути, которые они для себя выбрали, все без исключения были легкими, были путями наименьшего сопротивления. Они робко проверяли течение, а потом плыли по нему.

Кутзее сделало такими прекраснодушно-беззаботными и такими gesellig, компанейскими именно то, что они предпочитали самые легкие пути, благодаря geselligheid их встреча на Рождество всегда была такой приятной. Они никогда не ссорились, никогда не пререкались друг с другом, прекрасно ладили — все. Зато следующее поколение, ее поколение, должно платить за их прекраснодушную беззаботность: ведь они выходили в жизнь, ожидая, что это такое же slap, gesellige место, большой Вулфонтейн, и обнаруживали, что это, увы, не так!

У нее нет детей. Она не может зачать. Но если бы они у нее были, она считала бы своим первым долгом удалить из них кровь Кутзее. Как можно удалить из людей slap кровь, она не знала — разве что отвезти в больницу и, выкачав их кровь, заменить ее кровью, взятой у какого-нибудь энергичного донора. Впрочем, возможно, если с самого раннего детства научить их отстаивать свои права, это поможет. Потому что есть одна вещь, которую она знает о мире, где придется расти ребенку будущего: там не будет места для slap.

Даже Вулфонтейн и Кару — уже не прежние Вулфонтейн и Кару. Посмотрите-ка на этих детей в кафе «Аполло». Посмотрите на работников кузена Майкла, которые явно не прежние plaasvolk. В отношении цветных к белым в целом появилась какая-то тревожащая жесткость. Те, кто помоложе, смотрят на белых холодным взглядом, отказываются называть их Baas Miesies. Какие-то чужие люди бродят по земле, от одного поселения к другому, от lokasie к lokasie, и никто не сообщает о них в полицию, как сделали бы в старые времена. Полиции все труднее получать информацию, которой она может доверять. Люди уже не хотят, чтобы видели, как они беседуют с полицейскими, источники иссякли. Что касается фермеров, то их все чаще и на все более долгий срок призывают в ряды коммандос выполнять свой долг. Лукас все время на это жалуется. Если так обстоят дела в Роггевельде, разумеется, то же самое происходит и здесь, в Купе.

Деловые отношения тоже меняются. Чтобы преуспеть, теперь уже недостаточно водить со всеми дружбу, оказывать услуги и в свою очередь ждать услуг. Нет, сегодня ты должен быть твердым, как гвоздь, и безжалостным. Каковы шансы выстоять в этом мире у slapgat мужчин? Неудивительно, что ее дяди Кутзее не процветают: банковские менеджеры, годами предающиеся безделью в вымирающих гордишках platteland, госслужащие, застрявшие на лестнице карьерного роста, обедневшие фермеры и даже такие, как отец Джона, — опозорившийся адвокат, лишенный права практиковать.