Анна Ахматова. Гумилев и другие мужчины "дикой девочки" - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Бояджиева cтр.№ 43

— Точно! — Валя придвинулась к подруге, прошептала: — Он же всю жизнь проходил смертельно тобой раненный! Сколько раз пытался вытащить отравленное жало, а без него — тоска и серость — плоская жизнь! И снова к тебе рвался. За своей порцией яда. Вот такой травматический романтизм.

— Может, кому-то эта история в кайф — ну, финтифлюшке его театральной. А мне своих заморочек хватает. У меня свой романтизм — не травматический. Твой муж психов лечит. Это тоже романтика. Думаю, с его пациентами покруче, чем в дебрях Амазонки. Но от тебя он ждет борща, а не ядовитых укусов.

— Так Вяч Вяч только из Пушкина три стиха наизусть знает! Ты хоть сейчас пойми, что такое ГУ-МИ-ЛЕВ!

— Пойму, когда помудрею.

— А у него счастья не будет больше ни с одной бабой — вот тебе мое пророчество. — Валя осушила рюмку и отвернулась. Чтобы не показывать слез.

Валя оказалась права. Женившись вторично меньше чем через год после развода с Ахматовой, Гумилев отправил юную жену к своей маме, которая к тому времени поселилась с внуком Левушкой в Бежецке, городе вьюжном и вовсе не наполненном светскими развлечениями. Отправил и забыл. И жить ему оставалось недолго…

На вечерах поэзии Ахматова читала его стихи:

В залах рыдали курсистки, гимназистки переписывали стихи друг другу в тетрадь. Поклонники Анны обмирали от глубины чувств несчастного влюбленного. Измученный, трепещущий Гумилев!

Имя Ахматовой к последним годам ее жизни превратилось в святыню, которую тревожить всуе грешно. Сама она жестко пресекала всякое проникновение в ее личную историю и запретила делать это впредь. Анна Андреевна всерьез думала о будущем памятнике и, разумеется, о наличии в собраниях сочинений безукоризненной биографии. Как должно выглядеть безукоризненное жизнеописание поэта с мировым именем, знала она одна. Говорить о том, что в продвижении Анны Андреевны в примы поэзии помогал ее талант просчитывать ходы и делать верные ставки, — кощунственно. Назовем умение создавать себе имя вдохновенным ясновидением. Весьма спорно, что беспомощная смиренница, позволяющая оттеснить себя в задние ряды массовки, должна быть более симпатична, чем дама волевая, умеющая добиваться поставленной цели. Именно последние качества отличают характер нашей героини. С этих позиций иначе выглядит и попытка Анны Андреевны сблизиться с Блоком…

В 1913 году Ахматову считали не только красивейшей женщиной Петербурга, но и одним из самых мощных голосов в поэзии. Романы с интересными мужчинами при муже Гумилеве украшали ее венцом опасной искусительницы, приносили славу центральной фигуры в женском ансамбле столичных див. Ее «портрет» учили наизусть прыщавые студентки, надеясь выискать в себе сходство с неподражаемым образом.

Ее рисовали, ей посвящали стихи, на ее выступлениях публика сходила с ума. Но ее славе поэта не хватало официального признания — прочно зафиксированного пьедестала первенства. Тем более что в это время явно обозначилась вакансия на солирующий женский голос в российской поэзии. Часто речь заходила о Марине Цветаевой, и Ахматова ревностно переживала посягательства этой «истерички», затеявшей, кроме всего прочего, роман с Мандельштамом.

Надо было немедленно прорываться в примадонны. К концу 1913 года Ахматова закончила составлять сборник «Четки», опубликовала много произведений в периодике. Требовались громкие отзывы.

Чулков снова появился в Питере. Но встреча с ним показалась Ахматовой недостаточно теплой, а его рецензия на стихи из нового сборника (который выйдет лишь в марте 1914 года) — и вовсе холодной. Она злилась на непостоянство литературных привязанностей, впервые четко осознав, как крепко они связаны с привязанностями интимного характера. Рецензия Недоброво — умна и лестна. Но его имя не дотягивало до уровня непререкаемого авторитета.

Нужен был мощный голос, яркий прецедент, способный поднять планку Ахматовой на недосягаемую высоту. Она задумалась, какую фигуру выбрать, чтобы сделать выигрышный ход — потрясти поэтический олимп и навсегда остаться среди классиков.

Собственно, живым классиком считался только Блок. Случай тяжелый — поэт находился в затяжной депрессии с приступами обостренной неврастении. Полная пресыщенность прекрасным полом и отсутствие мужской энергетики. Три красавицы из приятельниц Ахматовой, прошедшие через близость с Блоком, убедили Анну: рассчитывать на серьезный роман с Александром Александровичем не стоит — больше одного свидания из него не вытянешь. Плохонький роман Анне и не нужен. Дело совсем в другом: покорить, завоевать, привязать, заставить Блока признать ее равной себе — совсем не простая задача. Признание Блока решило бы навсегда вопрос статуса Анны Ахматовой.

Она несколько раз сталкивалась с ним и сделала вывод: искра не пробежала, и вряд ли возможно разжечь ее. Увидав Блока первый раз в «Аполлоне», юная тогда жена Гумилева сама отказалась знакомиться с пожаловавшим в редакцию монументом — стушевалась, оробела. Вторая встреча была более удачной — Блок сам подошел к Гумилеву и попросил представить его супруге. Дело было в 1911 году — Гумильвица едва начала выходить в свет и чувствовала себя недостаточно уверенной. Однако Чулков, близкий друг Блока, обмолвился ей как-то в пору их горячих встреч, что Александра интригует ее независимое поведение, как бы врожденная дерзость и стихи, которые становятся «чем дальше, тем лучше».

За два года ситуация изменилась — Анна выдвинулась в лидеры молодых голосов и почувствовала себя злой и азартной, как в юности. Теперь стоило ввязаться в игру, невзирая на то, что Блок находился не в лучшем виде. А вдруг близкое знакомство с ней поможет вытащить пресыщенного классика из депрессии и вдохновить к новым поэтическим завоеваниям? Случай помог Анне.