Иван III - читать онлайн книгу. Автор: Николай Борисов cтр.№ 45

«Господь умудряет слепцов» (Пс.145: 8). В том беспросветном мраке, который окружил Василия II с момента его ослепления, он сумел «духовными очами» узреть много такого, что было сокрыто от зрячих. Он понял, что только новый порядок может спасти его сыновей и внуков от истребления и самоистребления в огне грядущих смут. (Заметим, что для человека Средневековья, воспитанного в преклонении перед традицией и авторитетом «старины», сделать шаг к новому было намного сложнее, чем для людей нашего времени.) Он начал формировать из «детей боярских» свой знаменитый «двор» — прообраз будущей дворянской армии московских царей. Он открыл способ лишить Церковь независимости от великого князя через предоставление ей независимости от константинопольского патриарха. Он научился избавляться от врагов при помощи мышьяка…

Однако новый порядок оказался ненасытным. Он требовал все новых и новых жертв. С врагами было покончено, настала очередь друзей. Прежним благодетелям, особенно тем, кто пытался предъявлять какие-то счета, следовало преподать самый жестокий урок. Первым получил свою долю неблагодарности честный, но простоватый князь Василий Ярославич Серпуховской. Это был наглядный урок для удельных и местных князей. Теперь следовало сбить спесь с бравых воевод. Здесь-то и пригодился брошенный кем-то из бояр донос на несчастного Перхушкова…

Редким и знаменательным событием был примечателен 1459 год. «Благовещение было на Велик день», — отметили летописцы (31,275). Такое совпадение «непереходящего» праздника Благовещения (25 марта) с «переходящей» Пасхой в последний раз случилось в 1380 году, отмеченном великой победой на Куликовом поле. Символизм средневекового мировоззрения заставлял с особым вниманием относиться к такого рода вещам. Совпадения дат и чисел несли в себе какой-то сокровенный смысл. Через них, как и через знамения в природе, приоткрывались таинственные пути Божьего Промысла. От года 1459-го следовало ожидать событий, соизмеримых по значению с Куликовской битвой.

И как бы в подтверждение этого предположения летописец рассказывает следующую историю: «Того же лета татарове Сиди Ахметевы, похваляся, на Русь пошли. И князь великий Василей отпусти противу их к берегу (Оки. — Н. Б.) сына своего великого князя Ивана со многими силами. Пришедшим же татаром к берегу, и не перепусти их князь великий, но отбися от них, они же побегоша. И тоя ради похвалы их Иона митрополит поставил церковь камену Похвалу Богородици и приделал к Пречистые олтарю взле южные двери» (32, 217).

Итак, в столь знаменательный год Васиий Темный предоставил сыну возможность повторить подвиг Дмитрия Донского — отразить полчища татар, надвигавшиеся на русскую землю. И молодой князь Иван достойно справился с этой нелегкой задачей.

На особое значение, которое придавали этому (быть может, и не слишком крупному по размаху) сражению, указывает вплетенная в текст летописного сообщения провиденциальная тема. Победа над татарами дарована князю Ивану самой Божией Матерью, исконной заступницей Русской земли. Так объясняли и победу на Куликовом поле, одержанную 8 сентября, в праздник Рождества Божией Матери. В память о первой серьезной победе над главным врагом Руси, одержанной 19-летним князем Иваном, митрополит ставит у алтаря Успенского собора московского Кремля небольшой придельный храм Похвалы Божией Матери.

Интересен выбор посвящения для храма-памятника битве на Оке. Праздник Похвалы Божией Матери (в субботу пятой седмицы Великого поста) был установлен в Константинополе в память о чудесах от иконы Божией Матери Одигитрии. Эта знаменитая икона считалась палладиумом столицы Византии, защитницей города от нашествия варваров. На Руси икона Одигитрии была более известна под названием «Смоленской». Первая, древнейшая Божия Матерь Смоленская, византийская копия со знаменитой константинопольской иконы, привезенная в Смоленск в XII веке, была вывезена в Москву в начале XV века и вновь возвращена в Смоленск в 1456 году. Вместе с древней Одигитрией по приказанию Василия Темного в Смоленск «отпустили» и все остальные смоленские иконы, вывезенные некогда князем Юрием Святославичем в Москву. Митрополит Иона сумел удержать лишь одну икону из этих икон — «образ Пречистыа Владычица с младенцем» (19,145). Ею он вместе со смоленским владыкой Михаилом благословил все московское великокняжеское семейство. По окончании проводов Смоленской Одигитрии икона, оставленная «на благословение великому князю», была помещена на опустевшее место в нижнем, местном ряду иконостаса Благовещенского собора московского Кремля.

Великий князь проявил глубокое уважение к новой святыне. Он приказал почтить ее особым обрядом: ежедневно в урочное время священники должны были перед ней «молебен пети акафистой с икосы» (19,145). Вероятно, это был тот самый Великий Акафист, который пели в субботу пятой седмицы Великого поста («субботу Акафиста») — праздник Похвалы Пресвятой Богородицы.

Постройку митрополитом Ионой придела Похвалы Божией Матери при Успенском соборе московского Кремля летописец, пользуясь игрой слов «похвала» и «похваляться», связывает с отражением московским войском под началом молодого великого князя Ивана Васильевича татарского набега в 1459 году. В основе этой связки лежало отнюдь не календарное совпадение дня сражения и дня праздника. В 1459 году день Похвалы Богородицы (так называемая «суббота Акафиста») приходился на 10 марта. (Интересно отметить: это был день рождения Василия Темного! Несомненно, придворные книжники обратили внимание на такое знаменательное совпадение.) Точная дата победы князя Ивана над татарами неизвестна, но ясно, что татарский набег, как всегда, состоялся летом. Более вероятно другое: молодой князь Иван взял с собой в свой первый самостоятельный поход на татар ту самую икону Божией Матери (в иконографии Одигитрии), которой в 1456 году благословили московское княжеское семейство митрополит Иона и смоленский владыка Михаил.

В том же 1459 году Василий Темный сумел довершить начавшееся годом ранее покорение Вятки. Против вятчан было послано большое войско во главе с князьями Иваном Юрьевичем Патрикеевым, Иваном Ивановичем Патрикеевым и Дмитрием Ряполовским. Среди прочих боевых сил отправился и великокняжеский «двор». На сей раз удача сопутствовала москвичам: два больших вятских городка, Орлов и Котельнич, были взяты с ходу; третий, Хлынов, пал после длительной осады. В итоге вятчане присягнули на верность Москве, поклявшись исполнять все, «чего хотел государь князь велики» (29,156).

Зимой 1459/60 года Василий Темный вновь обратился к новгородским делам. Минуло уже четыре года со времени заключения Яжелбицкого мира. Новгородцы успели позабыть тот страх, который нагнали на них лихие московские воеводы в битве под Старой Руссой. Они нарушали многие условия договора 1456 года и проявляли симпатии к литовскому митрополиту Григорию — злейшему врагу и сопернику московского митрополита Ионы (115, 137). И тогда великий князь решил, что настало время укрепить свои позиции на Волхове.

Еще в феврале 1459 года, когда в Москву к митрополиту Ионе приезжал на поставление новгородский владыка Иона, а с ним новгородские послы, московские правители начали «наводить мосты» к прочному миру с новгородцами. Кажется, о том же радел и новгородский владыка Иона. Вернувшись из Москвы, он в 1459 году выстроил в Новгороде первый храм во имя московского святого — преподобного Сергия Радонежского (23, 199). Это был добрый знак, на который следовало ответить знаком почтения по отношению к новгородским святым. И вот в начале января 1460 года великий князь с двумя сыновьями (Юрием и Андреем Большим) и многочисленной свитой отправился с необычным визитом на Волхов…