Легенды Белого дела - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Бондаренко cтр.№ 54

В 5-м томе «Архива Русской Революции», опубликованном в Берлине в 1922 году, содержится также публикация некоего Н. И. К. «Последние дни Большого дворца», в котором смерть Владимира Зеноновича описана так: «Около 4 часов приходит из города адъютант генерала Врангеля и сообщает, что только что умер генерал Май-Маевский. Все поражены. Часа за полтора до этого Май-Маевский был во дворце и просил у начальника штаба автомобиль для перевозки вещей на пароход. Машина ему сейчас же была дана, и он, заехав домой за вещами, отправился на пристань, но, проезжая по Екатерининской улице ^[307], умер в автомобиле от разрыва сердца» ^[308].

Сохранились также воспоминания известного советского кинорежиссера С. И. Юткевича, в 1920 году шестнадцатилетнего подростка, находившегося в белом Севастополе: «Я и сейчас с ужасом вспоминаю то невообразимое, что творилось в Севастополе, когда к городу подходили красные. Обезумевшие люди рвались к порту. На моих глазах генерал Май-Маевский, привстав в машине, выстрелил себе в висок» ^[309]. Но это единственное свидетельство, больше оно ничем и никем не подтверждается.

Где и как похоронили Владимира Зеноновича, неизвестно. В суматохе эвакуации его смерть прошла практически незамеченной. По бытующей в Севастополе легенде, могила генерала находится на старом городском кладбище, что на улице Пожарова. Так или иначе, генерал-лейтенант Май-Маевский не пережил грядущего расставания с Родиной и остался с ней навсегда.

Прошло пять десятилетий. Возможно, имя командующего Добровольческой армией на пике ее успехов так и осталось бы достоянием специалистов по Гражданской войне, если бы не его бывший адъютант — Павел Макаров. Ему была уготована извилистая судьба: вскоре после эвакуации войск Врангеля из Крыма он возглавил истребительный отряд по борьбе с бандитизмом Крымской ЧК, какое-то время руководил милицией в родном Скопине, но вскоре окончательно вернулся в Крым, где служил в уголовном розыске Симферополя. По-видимому, душа бывшего адъютанта его превосходительства жаждала широкого признания, потому что в 1927 году он выпустил книгу воспоминаний, призванных возвысить автора и «застолбить» за ним важное место в истории Гражданской войны. Наверняка Макаров рассчитывал и на интерес со стороны драматургов и киносценаристов, так как снабдил мемуары специальным примечанием: «Всякого рода перепечатки и заимствования из этой книги (для пьес, сценариев и т. д.) без особого на то разрешения автора воспрещаются» ^[310]. Но получилось скорее наоборот. Вскоре после выхода книги (напомним, что в 1927–1929 годах она выдержала пять изданий и фактически вернула имя Май-Маевского из небытия) партизанская деятельность Макарова на стороне красных была подвергнута сомнению, адъютантством в логове классового врага его тоже начали попрекать, и в результате Павел Васильевич лишился пенсии, а в 1937-м и вовсе был арестован. Правда, в 1939 году его освободили и реабилитировали, а годом позже Макаров даже выпустил в Симферополе очередное издание своих мемуаров, в которых, правда, о его службе у Май-Маевского вообще не упоминалось и рассказ велся исключительно о партизанстве врангелевских времен. К началу Великой Отечественной Макаров служил в местном собесе, а в 1941 году во второй раз в жизни ушел в партизаны. На этот раз доблестно воевали не только он сам, но и его жена и дети — дочь Ольга и сын Георгий, который в 1943 году погиб в бою. В отместку за партизанскую деятельность Макарова нацисты в декабре 1941-го после жестоких пыток расстреляли его мать, а также родителей жены. Заслуги Павла Васильевича были отмечены орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. В октябре 1942 года его, истощенного до степени дистрофии, эвакуировали из Крыма на Большую землю.

После войны Макаров снова пережил взлет известности, он пользовался заслуженным уважением как ветеран, а его мемуары, к которым добавились воспоминания времен Великой Отечественной, переиздавались в 1957 и 1960 годах. По их следам в 1966 году радио Крыма подготовило программу о Макарове, автором которой выступил его соратник по партизанскому движению Великой Отечественной Георгий Леонидович Северский (1909–1996). Этой программой заинтересовалась киевская газета «Юный ленинец», вскоре заказавшая Северскому повесть на ту же тему. В соавторы (вернее, в литобработчики) Северский взял киевского журналиста и литератора Игоря Марковича Росоховатского (1929–2015), и в итоге появилась повесть «И все-таки это было», публиковавшаяся в «Юном ленинце» в июле — ноябре 1967 года (причем Росоховатский скрылся под псевдонимом И. Росенко). Сюжет повести уже очень сильно отличался от реальной судьбы Макарова — авторы только «оттолкнулись» от нее, фактически создав совершенно нового персонажа по имени Павел Васильевич Маканов (с самим Макаровым при этом не консультировались и его не упоминали). Главным же героем повести был мальчик Миша Львов. А уже на основе этой повести Северский, не ставя в известность Росоховатского, вместе с опытным и успешным сценаристом Игорем Яковлевичем Болгариным (р. 1929) написал сценарий телевизионного фильма «Адъютант его превосходительства». Правда, от него один за другим отказались семь режиссеров, а восьмой, Е. И. Ташков, основательно переделал сценарий, отрывки из которого были опубликованы в 1968 году в журнале «Вокруг света». На этот раз адъютанта звали уже Павлом Васильевичем Марковым, а в предисловии сценаристы ссылались на П. В. Макарова — «одного из первых советских разведчиков». Впрочем, затем адъютанта переименовали в Павла Андреевича Маркова, а там и в Павла Андреевича Кольцова. Одновременно и Миша Львов стал Юрой.

Съемки шли в 1969 году, после чего фильм на четыре месяца «лег на полку» — члены худсовета обвинили его в апологии белогвардейщины. Но после закрытой премьеры для высших чинов КГБ дело сдвинулось с места, и в апреле 1970 года фильм увидела вся страна, а его создатели получили Государственную премию. Росоховатский после выхода сериала на экраны подал в суд, и в июле 1972 года дело не без вмешательства министра культуры Е. А. Фурцевой закончилось мировым соглашением сторон, Северский выплатил Росоховатскому 1500 рублей. В 1979 году под фамилиями Северского и Болгарина вышла также новеллизация фильма под названием «Адъютант его превосходительства», куда вошли фрагменты повести «И все-таки это было». Впоследствии свет увидели еще семь книг о приключениях «адъютанта» (который отнюдь не был расстрелян, как это можно понять из фильма, а смог бежать и успешно продолжил свою деятельность).

Вот так имя Владимира Зеноновича Май-Маевского обрело вторую жизнь и подлинную популярность на просторах СССР. Впрочем, образ Владимира Зеноновича Ковалевского все-таки заметно отличался от прототипа, об этом можно судить по тексту книги «Адъютант его превосходительства». «Книжный» генерал Ковалевский, к примеру, окончил юнкерское училище, «первым на германском фронте получил золотое оружие», «всю войну, с первых дней четырнадцатого года <…> командовал корпусом», который «во время знаменитого Брусиловского прорыва особо отличился, за что и получил наименование гвардейского»; в генерал-лейтенанты его «произвел государь император», а «осенью восемнадцатого Ковалевский формировал штаб Добровольческой армии» ^[311]. Кроме того, он был женат, но бездетен, и в его семье воспитывалась племянница, будущая жена Г. Я. Седова Вера. Напомним, что реальный Май-Маевский заканчивал не юнкерское, а Николаевское инженерное училище; Георгиевское (а не Золотое) оружие получил хотя и одним из первых, но все же не первым; на Первую мировую вышел командиром полка, затем командовал бригадой и дивизией, а корпус получил лишь в 1917 году, причем гвардейским он именовался вовсе не из-за заслуг в Брусиловском прорыве; чин генерал-лейтенанта Владимир Зенонович получил уже в Добровольческой армии, к формированию штаба которой никакого отношения не имел. Да и с наградами неувязка — киношный Ковалевский, как и его прообраз, носит орден Святого Георгия 4-й степени, но вот Георгиевским крестом той же степени его почему-то обделили, взамен пожаловав некую иностранную награду (видимо, призванную подчеркнуть связь генерала с «интервентами»). В 4-й серии, в сцене банкета, британский генерал поздравляет Ковалевского «со званием лорда» и награждает его «орденами Святых Михаила и Георгия»; на самом деле это одна награда, посвященная двум святым, и В. З. Май-Маевский был удостоен ее низшей степени (Companion), а в достоинство лорда его никто не возводил. Да и само награждение орденом выглядело почти анекдотичным, так как король Георг V пожаловал награду «генералу Харькову», искренне полагая, что Харьков — фамилия военачальника (впервые «генерала Харькова» упомянул премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж в речи 17 апреля 1919 года). Когда же члены британской военной миссии выяснили, что никакого генерала Харькова нет, орден вручили Май-Маевскому. (В той же сцене банкета на шее у генерала почему-то появляется еще и крест Святой Анны 2-й степени, но такое легкое отношение к «царским» наградам вообще характерно для советского кино: вспомним хотя бы «Хождение по мукам» В. С. Ордынского, где на груди Л. Г. Корнилова рядом с орденом Святого Георгия 4-й степени висит орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.) Об отсутствии у генерала семьи упоминалось в начале очерка, равно как и о том, что жена Г. Я. Седова Вера Валериановна Май-Маевская доводилась Владимиру Зеноновичу двоюродной сестрой, а не племянницей.