Об отзыве Петра Ивановича существует несколько версий.
«Неудачная осада Силистрии и возвращение русской армии на левый берег Дуная вызвали неудовольствие императора Александра на князя Багратиона, который вследствие этого просил об увольнении его от звания Главнокомандующего; просьба Багратиона была принята»
[800].
Когда «…к Силистрии подходила уже другая половина армии великого визиря, русские же войска ниоткуда не могли ожидать себе подкрепления. Завязывать новый бой при подобных условиях представлялось Багратиону безрассудным; он решил отступить за Дунай и приостановить военные действия, рассчитывая возобновить их весной, с новыми, более значительными средствами и по вновь составленному им плану. Об этом он донес в Петербург, но там его заподозрили в нерешительности и робости, и в марте 1810 года был назначен новый Главнокомандующий»
[801].
«Наступала осень. Надлежало перейти обратно на левый берег Дуная, но в Петербурге требовали, чтоб армия непременно зимовала на правом берегу. Багратион не мог этого исполнить и впал в немилость. К падению его споспешествовали Милорадович, Ланжерон и другие, с которыми он не ладил. Они не могли прямо осуждать Багратиона, известного и государю, и России, и сваливали всю вину на Безака, заставлявшего их, александровских кавалеров, стоять по часам в своей передней, между тем как он пировал и любезничал с молодыми вельможами — Воронцовым
[802], Бенкендорфом
[803] и другими»
[804].
Версия представляется сомнительной: Воронцов и Бенкендорф были слишком придворными людьми, чтобы не понимать значение того же Михаила Андреевича и в угоду мелкому тщеславию проявлять к нему хоть какое-то неуважение. Слишком дорого это могло бы им статься!
«В течение 1809 года Россия еще вела войну на Балканах и не особенно удачно, благодаря старости и дряхлости Главнокомандующего, князя Прозоровского. Его сменили скоро, заменив князем Багратионом, имевшим частные успехи. Затем был назначен Главнокомандующим юный и талантливый Н.М. Каменский
[805], который сразу поставил дело на твердую ногу, и можно было надеяться на скорое окончание войны с Турцией»
[806].
И ведь опять не повезло!
«Граф Николай Михайлович… покушался взять приступом Рущук, но принужден был отступить с потерей убитыми и ранеными до 8000 человек»
[807].
Вспомним, что «…после неудачного штурма Журжи генерал Милорадович, восхваляя войска за их доблесть и мужество, всю вину принял на себя.
Совершенно обратное сделал граф Каменский 2-й. Этот баловень слепого счастья… впервые потерпел крупную неудачу и свалил всю вину на солдат, обвинив их перед императором Александром I в трусости. Приказ, отданный Главнокомандующим, содержал в себе незаслуженные обвинения и упреки, которыми истинный виновник неудачного штурма осыпал храбрые русские войска, имея единственной целью выгородить себя»
[808].
«Умер Главнокомандующий граф Каменский; пустые слухи приписывают смерть его разным неосновательным причинам, но вероятно, что неудачи в гордых его замыслах, как то: штурм рущукский и пр., потрясли дух и слабое его телосложение и ускорили смерть»
[809].
Кто же должен был продолжить войну? «Вся наша армия дрожала от страха иметь начальником графа Каменского
[810] или Милорадовича. Это был единственный страх, который ей доступен. Я не разделял их опасений, ибо только что приехал из Петербурга, где узнал наверное, что ни один из этих генералов не обречен заставлять нас краснеть за свои промахи»
[811].
«Еще молодой герой боролся со смертью, как Михаил Илларионович прибыл, по высочайшему повелению, в армию и вступил в права Главнокомандующего»
[812].
Предоставим Кутузову завершать кампанию, а сами вслед за Михаилом Андреевичем отправимся к новому месту службы. Хотя, сославшись на мнение историков, скажем, что «в течение Турецкой войны обрисовалась личность Милорадовича, как начальника, необыкновенно заботливо и неутомимо относившегося к всестороннему удовлетворению потребностей войск, и как благородного человека, который бесхитростно пресекал козни продажной администрации княжеств»
[813].
* * *
«29 мая [1810]. Прибыл новый военный губернатор киевский, Михаил Андреевич Милорадович»
[814], — записал в дневнике митрополит Серапион
[815].