Милорадович - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко cтр.№ 112

И вторая награда: «Узнали мы, что графиня Орлова-Чесменская прислала Милорадовичу саблю покойного отца ее, жалованную ему» ^[1306].

Напомним: «В то время когда неприятель опустошал окрестности Москвы, генерал Милорадович, узнав, что вблизи находится имение графини Орловой, заслонил его своими войсками и, отразив врага, не допустил расхитить сел ее и попрать гроб знаменитого Орлова. Он сделал это, следуя первому порыву чувства уважения к заслугам Чесменского, убежден будучи, что могила храброго отечеству священна! Но дочь, благоговеющая к праху родителя, приняла в полной цене этот подвиг и при лестном письме прислала драгоценный меч герою» ^[1307].

Но вот иное описание связанных с этим событий: «Письмо графини Орловой было доставлено Милорадовичу чрез адъютанта его Окулова; Милорадович в присутствии своего штаба несколько раз спрашивал у Окулова: "Что говорила графиня, передавая тебе письмо?" — и, к крайнему прискорбию своему, получал несколько раз в ответ: "Ничего". Милорадович возненавидел его и стал его преследовать. Окулов погиб скоро в аванпостной сшибке» ^[1308]. Звучит так, словно это Михаил Андреевич виноват в гибели адъютанта, — но разве он сам в боях не участвовал? Увы, в рассказе поэта-партизана явно сквозит уязвленное самолюбие: «Все поляки от меня отхлынули и пали к стопам его; но ему было ни до владычества своего, ни до подлости других: он в то время получил письмо с драгоценной саблей от графини Орловой-Чесменской. Письмо это заключало в себе выражения, дававшие ему надежду на руку сей первой богачки государства. Милорадович запылал восторгом необоримой страсти! Он не находил слов к изъяснению благодарности своей и целые дни писал ей ответы, и целые стопы покрыл своими иероглифами; и каждое письмо, вчерне им написанное, было смешнее и смешнее, глупее и глупее! Никому не позволено было входить в кабинет его, кроме Киселева, его адъютанта, меня и взятого в плен доктора Бартелеми. Мы одни были его советниками: Киселев — как умный человек большого света, я — как литератор, Бартелеми — как француз, ибо письмо сочиняемо было на французском языке» ^[1309].

Ладно, разговор о графине еще впереди…

«Но среди сих блестящих торжеств и в самом шуме забав генерал Милорадович не забывал о тех, которые в повседневных боях, пренебрегая раны и смерть, трудились с ним вместе для свободы и славы Отечества. Ничто так не полезно на военном поприще, как награждение заслуг. Честь составляет главнейшую пружину в монархическом правлении, а посему и знаки ее должны быть непременною наградой достоинства… Генерал Милорадович, желая исходатайствовать справедливые подчиненным награды, представил его светлости именные списки отличившихся» ^[1310].

И опять — противоположная оценка: «Главный за ним порок был тот, что он, в минуту дела, восторжен бывал услугой сотоварищей; но прошло дело — прошла и мысль о нем! Однако по чувству души и цены подчиненного, он, при всякой встрече, спрашивал каждого, служившего с ним: "все ли вы получили по моим представлениям?" Ответ, натурально, никогда не был отрицательным, хотя никто ничего не получал. Это просто размен вежливостей. Но Милорадовичу и в голову не приходило вспоминать, кого и как он представлял» ^[1311].

Может быть, и так… Но вспомним известного нам кавалергарда Киселева: «За весь указанный боевой период, начиная со дня назначения адъютантом к Милорадовичу по день взятия Парижа, то есть в течение года и трех месяцев, Киселев получил: святого Владимира 4-й степени с бантом, святой Анны 2-й степени, святой Анны 2-й степени с алмазами и золотую шпагу с надписью "за храбрость" и был произведен из поручиков в штабс-ротмистры и затем в ротмистры; кроме того, награжден королем Прусским орденом за заслуги и королем Баварским — орденом Максимилиана 3-й степени» ^[1312].

Много это или нет — судить не нам, а потому возвратимся в 1813 год.

«По прибытии к полку нашему в Гродно… полковой наш командир Карпенков ^[1313], получивший чин генерал-майора за военное отличие, при Бородине оказанное, сделал с позволения корпусного командира полный вооруженный полковой парад к могиле бывшего шефа нашего полка полковника Давыдовского, умершего 31 декабря на 49-м году в Гродне от ран, добавленных ему в войне с французами 1806 года декабря 11-го… Принеся священную признательность праху предшественника своего в начальстве полком и геройстве пред ним, генерал-майор Карпенков возвратился с парадом в город и, распустив полк по квартирам, явился к генералу Милорадовичу, который, приняв рапорт о исполнении тризны, не преминул восхвалить выразительно почесть, оказанную праху падшего со славою в бою известного ему героя, сопроводив похвалу свою следующими словами, самородками души и сердца его: "Бог мой! Никто не может достойнее меня оценить эту почесть, принесенную праху известного и мне героя от виденных мною во всех боях храбрыми — неустрашимыми"» ^[1314].

* * *

«При выступлении за границу генерал Милорадович отдал приказ, чтобы во всех полках служили молебны в возблагодарение Богу, управляющему судьбой браней за счастливое окончание Отечественной войны, моля: да осенит и прославит он и впредь оружие российское, подъемлемое на освобождение царств и народов!» ^[1315]

«Милорадович двинулся по тракту к Белостоку, а когда он стал на уровень с нами, то оба отряда, каждый по своему назначению, двинулись вперед: Милорадович — на Пул-туск и Варшаву, а наш отряд на Плоцк. Против Милорадовича и нас были австрийцы; стычек не было, но каждый день уславливались, что они отступят до такой-то местности, а мы подадимся вперед до той-то местности, и поэтому хоть неявно, но уже некоторым образом скрытно они переставали быть союзниками Франции» ^[1316].

«Цель движения Главной армии из Мереча на Плоцк состояла в угрожении левому крылу князя Шварценберга ^[1317] и Ренье ^[1318], расположенных у Модлина, Сироцка и Варшавы, побуждении их перейти за Вислу и отступить к Кракову и Сандомиру. Непосредственные действия против них с фронта возложены были на Милорадовича, составлявшего левое крыло армии» ^[1319].