Гражданский кодекс - читать онлайн книгу. Автор: Наполеон Бонапарт cтр.№ 6

Расставаться с Жозефиной Бонапарт пока не хотел и успокоил ее следующей комбинацией: Гортензия, дочь Жозефины, выйдет замуж за Луи, младшего брата Наполеона, Наполеон и Жозефина усыновят детей от этого брака, и таким образом появится наследник. Впрочем, брак Луи и Гортензии оказался несчастливым, и развод Наполеона и Жозефины в итоге произошел…

Несмотря на возражения, вопрос быть или не быть монархии уже не стоял. Ответ был известен. Оставалось только определиться с титулом монарха. Наполеон решительно отказался именоваться «королем», как советовали ему некоторые: это означало принять «наследие» Бурбонов. Он же не хотел быть «дублером» и потому решил принять титул императора, полученный впервые Карлом Великим после коронации его в 800 г.

Это было программное заявление – Наполеон объявлял всему миру, что он, как великий правитель, возлагает на свои плечи мантию императора Запада и наследует, таким образом, не французским королям, а самому Карлу I. А поскольку империя Карла в свое время была преемницей другой великой империи – Римской, то и Бонапарт видел себя продолжателем ее традиций, объединителем западной цивилизации.

Впрочем, не во всем Наполеон следовал Карлу: тот в свое время отправился короноваться в Рим, Бонапарт же ничтоже сумняшеся затребовал Папу к себе. Пий VII принял «приглашение». А что ему оставалось? Французские войска стояли в непосредственной близости от Рима.

Конечно, Папа опасался, что, короновав «маленького капрала», он навлечет на себя гнев европейских монархов, – но Наполеона он страшился еще больше. К тому же понтифик надеялся урегулировать отношения с Наполеоном и пересмотреть некоторые невыгодные для римского престола положения конкордата 1801 года.

Торжества состоялись 1–2 декабря… нет, пока еще 10–11 фримера XII года (республиканский календарь Наполеон отменил в 1806 году). Сценарий был отработан: новый плебисцит, результаты которого Наполеону сообщили члены Сената, в полном составе явившиеся 1 декабря во дворец Тюильри: три с половиной миллиона французов отдали свои голоса за предоставление Наполеону Бонапарту титула «императора», и только 2579 – почему-то оказались против.

Коронация состоялась на следующий день в Нотр-Дам де Пари. Здесь Наполеон нарушил церемониал, в кульминационный момент выхватив из рук Папы корону и собственноручно водрузил ее себе на голову. А затем взял корону поменьше и возложил ее на Жозефину, опустившуюся пред ним на колени.

По мнению Е. В. Тарле, «этот жест возложения на себя короны имел символический смысл: Наполеон не хотел, чтобы папскому «благословению» было придано слишком уж решающее значение в этом обряде. Он не пожелал принимать корону из чьих бы то ни было рук, кроме своих собственных, и меньше всего из рук главы той церковной организации, с влиянием которой он нашел целесообразным считаться, но которую не любил и не уважал».

* * *

Сначала пожизненный консул, затем император – означало ли это, что Наполеон Бонапарт перестал быть великим правителем? Нет, конечно. На монетах в первые годы императорства выбивали слова: «Французская республика. Император Наполеон». Оксюморон? Да. Ну и что? Франция процветала (пока еще), французская армия одерживала (еще пока) победы на полях сражений. А какой в такой ситуации в стране строй – большинству подданных абсолютно все равно.

Другой вопрос: зачем это нужно было Наполеону? Вне привязки к конкретному историческому периоду это даже может показаться смешным. Какая разница: пожизненный консул или император, если суть его власти и правления – абсолютная, и от названия ничего не меняется? Видимо, с какого-то момента он уже не мог остановиться в своем стремлении к величию.

План воскрешения империи Карла Великого прочно засел у него в голове. Зарвавшийся мечтатель и выскочка, которого быстро поставят на свое место? Так в тот момент думали очень многие. Но… Факт остается фактом: в период расцвета империи Бонапарта под прямой или косвенной его властью находилось земель больше, чем у Карла.

Да и вообще, Наполеон был уверен, что таким образом впишет свое имя в Историю. И кто скажет, что он был неправ?

Дадим слово А. З. Манфреду: «Политике Бонапарта начиная с Итальянской кампании 1796 года была присуща внутренняя противоречивость. Это, прежде всего, соединение или сочетание в мышлении, в действиях, в политических актах прогрессивного и реакционного, передового и агрессивного; Стендаль бы, верно, еще добавил цветовые контрасты – красного и черного. Эта противоречивость отражала объективные закономерности.

Нетрудно было также заметить, что с течением времени по мере «возвышения Бонапарта» менялся и он сам – элементы реакционного и агрессивного в его политической деятельности усиливались, возрастали. Эта тенденция неоспорима, и чем дальше, тем явственнее будет проступать ее гибельное влияние».

Этой явственной противоречивостью отмечен и Гражданский кодекс, явленный стране и миру в период «полуреспублики-полуимперии». «Моя истинная слава не в том, что я выиграл 40 сражений: все они были перечеркнуты Ватерлоо. Но что не может быть забыто, что будет жить вечно – это мой Гражданский кодекс». Говорил ли Наполеон эту фразу, находясь на острове Святой Елены, или ее ему, как и многие другие, приписали – не суть важно. Кодекс – документ действительно исторически важный.

С содержанием Кодекса, его создателями и анализом читатель познакомится в основной части этого издания, сейчас же мы кратко остановимся на истории его появления.

Несколько парадоксальная, но объяснимая ситуация: до 1789 года во Франции гражданское право как таковое существовало и даже было, по сравнению с другими странами, неплохо развито, но система гражданского права в рамках всего государства отсутствовала напрочь. Предреволюционная Франция представляла собой страну не единого, а нескольких, подчас очень разобщенных между собой, народов – бургундов, лотарингов, бретонцев, гасконцев и т. д.

Разобщающих моментов было немало: виды собственности, налоговая политика, вопросы наследования, отношения королевской власти с присоединяемыми провинциями и Церковью. Многочисленные региональные кодексы являлись следствием феодальной системы, из-за которой между различными провинциями Франции нередко возникали непреодолимые законодательные противоречия.

Об этом в свое время говорил и Наполеон: «Перед тем как появился мой Гражданский кодекс, во Франции отнюдь не было настоящих законов, но существовало от пяти до шести тысяч томов различных постановлений, что приводило к тому, что судьи едва ли могли по совести разбирать дела и выносить приговоры».

После революции некоторые «чисто средневековые» правовые институты были устранены. Однако ситуация не улучшилась, скорее, наоборот: новые законы и предписания наслаивались на старые, что рождало юридический хаос, «путаницу, – по выражению исследователя Ф. Саньяка, – в которой юрист теряется, а в результате жители одного и того же королевства делаются до некоторой степени чуждыми друг другу».