Михаил Кузмин - читать онлайн книгу. Автор: Николай Богомолов, Джон Э. Малмстад cтр.№ 117

Безусловно, стоять вовсе вне сперва только складывавшейся, а потом уже и сложившейся (напомним, что в 1934 году прошел первый съезд писателей) советской литературы Кузмин не мог. Однако линия его литературного поведения прочерчивается вполне определенно: после изгнания из «Красной газеты» в 1926 году он единственный раз напечатал собственное сочинение в сугубо советском издании: это была статья «Эдуард Багрицкий» ^[657]. Все остальные его выступления в печати (кроме переводов) появлялись в изданиях внегосударственных (альманахи «Союза поэтов», кооперативные издательства «Academia» и «Издательство писателей в Ленинграде»). В этом нельзя не видеть ясной закономерности. После того как уже в начале 1930-х кооперативные издательства были удушены, подобных возможностей не осталось. Сам Кузмин писал в 1934 году: «Мое положение таково, будто меня нет, вроде как мое существование. Читая разные постановления съездов, критики, выступления, является мысль, что живой о живом и думает, что все это законно и естественно…» ^[658]

Итак, собственное оригинальное творчество как источник существования для Кузмина 1930-х годов было исключено. Но ведь надо было чем-то жить, на что-то питаться. Выхлопотанной пенсии явно не хватало. Одним из постоянных и главных источников дохода был театр. Друзья из театрального мира время от времени пристраивали его консультантом для сложных постановок, продолжал он писать и музыку. Так как чаще всего это делалось анонимно, мы можем только приблизительно сказать, в каких постановках он принимал участие; да вряд ли он помнил это и сам, так как работа подобного рода забывалась, как только была завершена. Так, в марте 1934 года Мейерхольд писал композитору В. Я. Шебалину, что заказал Кузмину слова песенки для новой постановки «Дамы с камелиями»: «Песенка Прюданс — фривольная, лучше скабрезная песенка, очень коротенькая. Слова заказываются М. А. Кузмину» ^[659]. Слова Кузмин написал, но если песенка и была использована в спектакле, его имя в программке не появилось ^[660].

С театром была связана и другая его деятельность — многочисленные переводы всякого рода. Согласно наиболее тщательному разысканию, только для академических (бывших императорских), то есть Мариинского (в советское время — Государственный театр оперы и балета) и Александрийского (Государственный театр драмы) театров он перевел либретто «Воццека» А. Берга (1927) ^[661]; «Кавалера роз» Р. Штрауса (1928); «Вильгельма Телля» Дж. Россини (1932); «Фиделио» Л. ван Бетховена (1931; спектакль не был осуществлен); «Водовоза» Д. Керубини (1933); «Кармен» Ж. Бизе (1934; не осуществлен); «Дон Жуана» Моцарта (1934; не осуществлен); сделал новый перевод «Женитьбы Фигаро» Бомарше (1934; не осуществлен). Сохранился также перевод «Цыганского барона» И. Штрауса (поставлен в 1932 году в Театре музыкальной комедии) ^[662]. Из других источников известно о совместном с Рюриком Ивневым переводах либретто «Дон Карлоса» и «Фальстафа» Верди (1932), в архиве сохранились черновики переводов зонгов для «Трехгрошовой оперы» Брехта — Вайля.

В письмах 1930-х годов чаще всего речь идет о переводах не только театральных, и многие из вспоминавших Кузмина рассказывали, что от их обилия он страдал. «Бесконечные мои переводы» ^[663], как называл их сам Кузмин, по большей части оплачивались плохо, поэтому он набирал заказов больше, чем мог выполнить в условленное время. Конечно, не слишком ответственные задания он выполнял прямо на ходу, едва ли не диктуя переводы с листа, и неудивительно, что и сам он, и знакомые считали такую работу халтурой. Однако существовали и такие проекты, которые требовали значительно большего внимания и труда.

Многие предприятия подобного рода были вызваны заказами издательства «Academia», где Кузмин был постоянным сотрудником. Поначалу это был издательский кооператив, тесно связанный с не раз уже упоминавшимся ГИИИ, и печатали там по большей части книги по истории и теории литературы и искусства. Однако с середины 1920-х годов издательство все больше внимания стало уделять литературе художественной, особенно переводной, до известной степени заменив тем самым «Всемирную литературу». Л. А. Рождественская, работавшая в «Academia», вспоминала: «Он был одним из первых и постоянных посетителей „Академии“. Его посещения начались чуть ли не с первых дней открытия книжного магазина „Академии“ (осенью 1921 г.). В скором времени после открытия магазин стал чем-то вроде клуба. Очевидно, это и привлекало Кузмина. К работе в издательство М. А. Кузмина привлек А. А. Смирнов, когда „Академия“ (в 1923 г.) предприняла издание переводов собрания сочинений Анри де Ренье. М. А. взял на себя перевод нескольких томов Ренье и вошел в состав редакторов издания. Изысканный мастер стиля, М. А. Кузмин, по мнению редакции, умел блестяще передать своеобразие стиля Ренье. Но как редактор он часто пропускал неточности и недоделки в редактированном им тексте. Для тщательной редактуры Кузмину недоставало усидчивости и терпения. Чтобы выполнить поставленную издательством задачу поднять искусство перевода на высокий уровень, соредакторам издания Ренье — А. А. Смирнову и А. А. Франковскому приходилось дополнительно просматривать и исправлять отредактированный Кузминым текст перевода. М. А. Кузмин принимал участие также в переводах собр<ания> соч<инений> Проспера Мериме и в других начинаниях издательства. М. А. очень аккуратно посещал редакционные собрания коллектива переводчиков, образовавшегося при „Академии“» ^[664]. В 1924–1926 годах в составе девятнадцатитомника Анри де Ренье были опубликованы «Живое прошлое», «Встречи господина де Брео», «Амфисбена» и «По прихоти короля» в переводах Кузмина и с его вступительными статьями. Помимо упомянутого участия в собрании сочинений Мериме, он перевел также «Жизнь Бетховена» и цитаты из сонетов Микеланджело, включенные в «Жизнь Микеланджело» Ромена Роллана. Вместе с Инн. Оксеновым он перевел биографию Россини, написанную Стендалем.