30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Богданов cтр.№ 70

Новым начальником Управления НКВД по ЛО назначили старшего майора гб М.И. Литвина, которому тут же присвоили звание комиссара гб III ранга [Л.23]. С его приходом сотрудники невесело шутили: «При Заковском были цветочки, а при Литвине — ягодки». Чётким росчерком пера подписывая обвинительные заключения на арестованных, этот выдвиженец наркома Ежова, имевший весьма скользкую биографию, отправлял людей на смерть [Л.4].

После окончания лечения Богданов был вызван в отдел кадров УНКВД по ЛО, где работники данного отдела Минин и Даллий сообщили пострадавшему чекисту, что ему предлагают поехать на работу начальником Кингисеппского окружного отдела. Отец от предложения отказался [А.11]. Мотивировка его поступка была, видимо, такая. Вроде бы, из Луги действительно надо было сматываться туда, где тебя не знают, чтобы каждый посетитель и прохожий не вглядывался пристально в твой левый глаз. С другой стороны, понятно, что на новом месте с никому не известным человеком легче представлялось разделаться, и отец этого опасался.

В течение нескольких дней Богданова продержали в управлении, а затем он был вызван к начальнику УНКВД Литвину. В присутствии своего заместителя старшего лейтенанта гб А.М. Хатеневера начальник управления заявил, что Богданов может возвращаться в Лугу, так как назначать его на другую должность передумали. «Поинтересовались Вашей работой, — резюмировал Литвин, — и оказалось, что Вы — незрелый чекист и плохой работник. В обстановке не разобрались, район не очистили от правых, и они продолжают свою подрывную работу». В ответ отец заявил, что материалами о подрывной деятельности правых его райотделение не располагает, а выдумывать то, чего нет, он не может. Литвин обещал прислать бригаду работников для проверки положения дел в Лужском районе, но это решение начальника оказалось пустым звуком — никакая бригада не приезжала [А.11].

После нескольких месяцев хорошей нервотрёпки Богданов к июню 1938 года вернулся в своё Лужское райотделение НКВД, чтобы продолжить вынужденно прерванную оперативную работу.

В середине января 1938 года проходил очередной пленум ЦК ВКП(б), в работе которого принимали участие лишь 21 член ЦК из 78 коммунистов, избранных в этот руководящий орган на XVII съезде партии. Причём более половины из присутствовавших (то есть оставшихся в живых и на свободе) были членами и кандидатами в члены Политбюро.

В докладе Маленкова и в речах выступавших в прениях на этом пленуме членов ЦК приводились просто кошмарные фактические данные о проведенной по требованию партократии широкомасштабной чистке, охватившей всю страну.

Репрессии коснулись всех слоёв населения, особенно в сельской местности, не обошли беспартийных и членов партии, гражданских и военных, рядовых работников и руководителей. На любых собраниях и партийных форумах практиковались коллективное обсуждение и осуждение своих товарищей по работе, особенно начальников, с использованием достоверной, а порой и вымышленной информации. Развилось доносительство, сведение личных счётов с привлечением компетентных органов. Как стало известно позднее, лица, попавшие за решётку, старались оговорить как можно больше своих знакомых, чтобы и они оказались в местах не столь отдалённых. Оппозиционеры заранее договорились о том, что в случае ареста каждый из них должен скрывать свою ответственность в деле незаслуженных страданий невинных жертв, которые сядут на нары по их наветам и клевете. Логика при этом была проста: «чем больше посадят, тем быстрее прекратятся репрессии против настоящих заговорщиков». Общий умысел тут чувствовался, поскольку именно так действовало абсолютное большинство арестованных в те годы.

Наибольшей критике на пленуме подвергся первый секретарь Куйбышевского обкома П.П. Постышев, который оказался на данной должности после того, как в начале 1937 года он был снят с постов первого секретаря Киевского обкома и горкома, а затем и секретаря ЦК КП(б) Украины. Постышев являлся главным инициатором репрессий против украинской интеллигенции, жестоко громил национальные кадры, при нём были арестованы все секретари обкомов и большинство секретарей райкомов, уничтожены сотни тысяч рядовых граждан. Несомненно, что на новом месте он стремился реабилитировать себя усилением бдительности. Толчком к свирепым расправам над партийным аппаратом области послужил приезд в августе 1937 года в Куйбышев секретаря ЦК А.А. Андреева, который заявил Постышеву: «Центральный Комитет считает, что борьбы у вас с врагами нет, что вам надо мобилизовать куйбышевскую парторганизацию на разоблачение врагов». В результате проводившийся Посты-шевым беспощадный террор был беспрецедентным даже по меркам 1937 года [Л.40]. В декабре в числе других первых секретарей он был избран депутатом Верховного Совета СССР.

Нами было высказано предположение [Л.1], почему именно в этот волжский город первым секретарём обкома назначили столь ретивого и жёстокого партийного руководителя. По всей видимости, это являлось необходимым фрагментом «Операции прикрытия» и служило просто для отвлечения внимания людей на собственные горькие проблемы от основных действий по подготовке к войне, разворачивавшихся в этом регионе.

Как стало известно только в ходе Великой Отечественной войны, город Куйбышев был заранее подготовлен в качестве запасной столицы, куда в случае возникновения критической обстановки следовало перебросить многие правительственные учреждения Советского Союза и иностранные посольства. Для этого здесь без шума и лишних дискуссий, совершенно незаметно для обывателя следовало заранее подготовить значительное количество соответствующих зданий и помещений. Но в самом Куйбышеве сосредоточивались только те учреждения, «потеря которых не оказывала влияния на устойчивость высшего военно-политического руководства страны». То, что следовало сохранить в глубочайшей тайне, находилось рядом с городом в гигантских подземных тоннелях, вырубленных в скалах Жигулей, и предназначалось для важнейших учреждений.

В соответствии со стратегическим планом, перед войной строительство «великолепного подземного, точнее — подскального, командного пункта» было хитро замаскировано якобы возведением гигантской Куйбышевской гидроэлектростанции. «Сюда гнали тысячи зэков, тысячи тонн строительных материалов и строительную технику, и всем ясно зачем — для строительства ГЭС» [Л.20].

В 23-м томе Большой Советской энциклопедии [Л.27] написано, что в соответствии с постановлением Совета Министров СССР строительство Куйбышевской ГЭС началось только в 1950 году, а ввод на полную мощность произошёл в 1955 году. Ни о каком строительстве гидроэлектростанции в 1930-е и 1940-е годы речи не идёт. Правда, ходили слухи, что место для Куйбышевской ГЭС было тогда выбрано неудачно, и стройку пришлось переносить.

На самом деле в соответствии с приказом НКВД № 369 от 2 сентября 1937 года были организованы подчинённый Главному управлению лагерей (ГУЛАГу) Самарский ИТЛ (Са-марлаг) и строительство Куйбышевского гидроузла. Производственными задачами данного лагеря являлись «обслуживание работ Куйбышевстроя НКВД, в том числе — строительства Куйбышевской ГЭС (не окончено), Бе-зымянской и Куйбышевской ТЭЦ, дизельной электростанции, Жигулёвской подстанции, цементного, кирпичного и механического заводов, железных дорог Безымянка-Красная Глинка (42,5 км), Сызрань-Переволоки (59 км), дорожных магистралей Красноглинского узла, жилищное строительство». Большой строительный комплекс, в котором всё было предусмотрено, только аэродрома не хватало.