30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Богданов cтр.№ 54

Здесь, наверное, самое место поговорить о том, собирался ли Сталин осуществить освободительный поход в Европу, о чём нам поведал в своих произведениях Виктор Суворов-Резун [Л.20, Л.21].

Историк М.И. Мельтюхов в книге «Упущенный шанс Сталина» [Л.15], исходя из ставших известными новых архивных материалов, показал, что в ответ на военные приготовления, происходившие в Европе и на Дальнем Востоке, Советский Союз после коллективизации и индустриализации своего хозяйства создал мощный военно-промышленный комплекс и современную армию, воспитывавшуюся в наступательном духе. Опираясь на этот потенциал, Сталин, никогда не веривший в возможность мировой революции, действительно хотел мощью Красной Армии и духовной силой советского народа совершить освободительный поход и навсегда сокрушить всемирный капитализм, уничтожить эксплуататорский строй, построив на всей Земле справедливое социалистическое общество. Гитлер, создавая вооруженные силы и поднимая немецкий народ на борьбу, мечтал о собственном мировом господстве и рабском покорении других народов. Согласимся, что у каждого из этих диктаторов была своя идея-фикс. Однако ставить на одну доску социализм и фашизм, как это постоянно делают западные политики, совершенно неправомочно. Если представить схематично, то Гитлер стремился построить пирамиду, на вершине которой блаженствовали бы чистые арийцы, а все остальные народы находились бы на более низких ступенях этой геометрической фигуры, подвергаясь в зависимости от ранга соответствующей степени эксплуатации. Сталин планировал поставить все страны планеты в один горизонтальный ряд, как кубики, предоставив им всем широкие и равные права. Тогда была бы воспроизведена, по мнению Мельтюхова, модель единого государства Человечества. При этом вполне можно согласиться с таким выводом историка: «Сегодня совершенно очевидно, что создание подобного Государства на основе русской советской традиции всеединства и равенства разных народов в гораздо большей степени отвечало интересам подавляющего большинства человечества, нежели реализуемая ныне расистская по своей сути модель “нового мирового порядка” для обеспечения интересов “золотого миллиарда”» [Л. 15].

Вместе с тем в конце 1930-х годов сложно было представить, как отреагируют западные и восточные страны на советское нападение на Германию. В этом случае Советский Союз, естественно, предстал бы перед всем миром в качестве агрессора, против которого тогда посчитали бы нужным объединиться многие державы. В то же время капиталистическое окружение, часто склонное к решению проблем вооружённым путём, требовало создания в стране Советов мощных вооруженных сил. Но задачу эту, чтобы не вызывать недовольство и настороженность со стороны других стран, следовало решать предельно тайно. Вот что обуславливало не только необходимость, но и обязательность проведения советским руководством «Операции прикрытия».

Забегая вперёд, заметим, что эта труднейшая операция Сталину блестяще удалась: Советский Союз «стал самой трудной страной для работы вражеских разведок». Сделав ставку на молниеносный разгром СССР, германское командование совершенно не представляло, с каким противником придётся столкнуться на Востоке. Даже Гитлер в своём выступлении 4 августа 1941 года, когда немецкими войсками была захвачена значительная территория нашей страны, признался, что у русских оказалось «неожиданно большое число танков и самолётов» и если бы он «был информирован об этом перед началом войны», то ему «было бы значительно труднее принять решение о необходимости нападения» [Л. 15].

Наверное, именно благодаря грамотно проведенным по инициативе Сталина всеобъемлющим маскировочным мероприятиям мы до сих пор никак не можем разобраться со многими страницами советской истории.

Через 5 дней, отведенных на проведение арестов германской агентуры, 30 июля 1937 года, нарком Ежов подписал другой оперативный приказ — № 00447, официально утверждённый Политбюро лишь на следующий день. Теперь перед органами госбезопасности была поставлена задача самым беспощадным образом разгромить осевшие в деревне, проникшие на предприятия промышленности, транспорт, в советские учреждения и на строительство «антисоветские элементы, к которым были отнесены бывшие кулаки, церковники, сектанты, бывшие активные участники вооружённых выступлений, кадры антисоветских политических партий», а также уголовные преступники. При этом все репрессируемые разбивались на две категории. К первой относились все наиболее враждебные, подлежавшие немедленному аресту и по рассмотрению их дел на тройках — расстрелу. Во вторую вошли «менее активные, но всё же враждебные элементы», которые следовало арестовать и по определению тройки заключить в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостных поместить в тюрьмы.

Согласно представленным республиканскими наркоматами и начальниками краевых и областных управлений НКВД учётным данным (утверждённым соответствующими партийными секретарями) всего предлагалось арестовать 258 950 человек, из них 72 950 осудить по первой категории. Дополнительно в лагерях планировалось расстрелять 10 000 заключённых. Утверждённые лимиты являлись ориентировочными, но их запрещалось превышать. Если же обстановка требовала увеличения утверждённых цифр, то на это следовало представить мотивированные ходатайства.

Семьи арестованных предписывалось не репрессировать, за исключением тех случаев, когда имелись родственники, «способные к активным антисоветским действиям». Однако все эти семьи брались на учёт, и за ними устанавливалось систематическое наблюдение. Семьи репрессированных по первой категории подлежали выселению из центральных городов и приграничной полосы.

Для организации и проведения операции территория страны делилась на оперативные сектора, в которых формировались оперативные группы, возглавлявшиеся ответственными работниками НКВД, «могущими успешно справляться с серьёзными оперативными задачами».

В приказе подробно описывалась технология проведения арестов. На каждого репрессированного следовало собирать (то есть их ещё не имелось в наличии!) подробные «установочные данные и компрометирующие материалы». На их основании надо было составить списки на арест, которые подписывал начальник оперативной группы и затем отсылал на утверждение наркому внутренних дел, начальнику управления или областного отдела НКВД. Любой из этих руководителей (без участия прокурора) имел право дать санкцию на арест. При аресте полагалось произвести тщательный обыск, при котором обязательно изымались: оружие, боеприпасы, контрреволюционная литература, драгоценные металлы, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. В процессе следствия необходимо было выявить «все преступные связи» арестованного. Законченное следственное дело направлялось на рассмотрение тройки, на заседаниях которой мог присутствовать прокурор. Тройки рассматривали материалы на каждого арестованного или группу арестованных, а также на каждую подлежащую репрессии семью в отдельности. Тройки имели право относить лиц, намеченных к репрессированию по второй категории, к первой категории и, соответственно, наоборот (оправдательные приговоры не были предусмотрены).