Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Богданов cтр.№ 21

Действительно, прежде чем учиться читать и даже слушать чтение книг, юный Александр начинал обучение с домашней молитвы и посещения храма, где фрески и скульптура (исчезнувшая со стен православных церквей позже) знакомили его с христианским взглядом на мир и его Священную историю. И читать ребёнок (в то время ещё независимо от сословия) учился по служебной Библии: переведённым на славянский язык первыми апракосам (недельным, включавшим тексты в отрывках для чтения за один церковный день): Евангелию, Апостолу ("Деяния" и "Послания" апостолов), Паримийнику (из книг Ветхого завета) и наиболее важной для богослужения Псалтири. Последняя стала со временем главной учебной книгой, не только потому, что имелась почти в каждом храме: изучать буквы и слоги было удобнее по хорошо знакомым текстам.

Конечно, в XIII в. княжичу на Руси были доступны и четьи книги Библии: Четвероевангелие и полный Апостол, — и толковые, с внятным разъяснением текста Нового и отчасти Ветхого Завета. Они, прямо или через толковые пересказы просвещённых переяславльских монахов, создавали у ребёнка связную картину мира от его Сотворения до будущего торжества Царствия небесного на земле.

Но чисто религиозным образованием дело в Древней Руси отнюдь не кончалось. Многочисленные книжные сборники, такие как "Пчела", несколько видов "Изборников" и мн. др. были по сути своей домашними библиотеками, хранившими накопленные с античности знания. В них входили и развлекательные притчи, и ценные изречения, и вошедшие в историю шутки, и труды по философии, диалектике, грамматике и риторике, математике и врачеванию. Лишь трудности чтения и понимания старинных текстов мешали учёным уяснить, что на самом деле древнерусская книжность открывала читателю огромный мир науки и культуры Средиземноморья, в том числе эллинистической Африки и Ближнего Востока.

Нередко этот мир был фантастичен. Например, отдельные исторические отрывки об Александре Македонском накладывались в сознании князя Александра на сюжет романа III в. "Александрия", где подвиги древнего тёзки были описаны весьма вольно. Но ведь и мы с вами, строго говоря, представляем себе многих исторических героев и события по романам, а то и голливудским фильмам!

Земля, скорее всего, представлялась княжичу Александру плоской, т. к. выкладки древних греков о её шарообразности было нелегко найти среди массы бытовавших тогда вымыслов. Но географию Руси, соседних стран и Святой земли, куда ходили русские путешественники, описавшие свои впечатления в "хождениях", он представлял неплохо. Важной для князя наукой было умение пользоваться словом: недаром грамматика, риторика и диалектика составляли тривиум — основу "всеохватывающего" обучения. Правильно понимать слова, символы и притчи своего времени, правильно и "красно" (красиво) говорить, а паче того — убедительно спорить, побеждая соперника силой слова и логикой, — такова была задача "книжного" обучения.

Но, скажете вы, неужели все те книги, о которых мы знаем в результате веков исследований древнерусской литературы, были так уж доступны? Со школьной скамьи у многих сложилось представление, что рукописные книга были чрезвычайно ценны и редки. На самом деле это наши представления о книжном мире Руси до монгольского разорения уступают реальному богатству, по крайней мере, городских, монастырских, епископских и княжеских библиотек.

Мы имеет сообщение источника лишь об одном книголюбе из близких родственников Александра — его дяде Константине Всеволодовиче, князе Ростовском. "Великий был охотник к читанию книг, — говорили о нём, и научён был многим наукам. Того ради имел при себе и людей учёных. Многие древние книги греческие ценою высокою выкупил и велел переводить на русский язык. Многие дела древних князей собрал и сам писал, так же и другие с ним трудились. Он имел одних греческих книг более 1000, которые частью покупал, частью патриархи (восточные — т. е. Константинопольский, Иерусалимский. Александрийский и Антиохийский. — Авт.), ведая его любомудрие, в дар присылали" ^[36]. Тысяча греческих книг, причем отборных — это неплохая и по нашим временам частная библиотека!

Отец Александра, да и ом сам впоследствии, таким сильным увлечением книжностью не страдали, но, несомненно, прочли сотни, а имели в своём распоряжении тысячи книг. Учитывая, что слово в те времена было более ёмким, а множество книг — сборниками энциклопедическими, образование давало им возможность быть лидерами весьма просвещённой по тем временам страны. А их вероисповедание не только пронизывало всю систему знаний, но и давало возможность превосходить разумением своих западных "коллег".

В отличие от Западной Европы, где единственным одобренным католической церковью языком книжности была малопригодная в жизни латынь, Европа православная читала, писала и обучалась на национальных языках. Дело в том, что политикой и практикой православия изначально был перевод священных книг на языки тех народов, среди которых велась церковная проповедь, чтобы люди не просто верили священникам на слово, а как можно лучше сами понимали Слово Божие и подвиги прославивших Церковь святых.

Конечно, на Западе, где исходной идеей церкви была вера в божественную природу одного человека — папы римского, эта идея казалась опасной и абсурдной. Люди должны были повиноваться папству, а не рассуждать; вымаливать у Рима отпущение грехов, как будто папа — живой Христос, а не просто вести добродетельную христианскую жизнь и творить благие дела. К XIII в. эта центральная идея католицизма привела к страшным последствиям. Чтобы удерживать и распространять свою власть, папы гнали активную часть европейцев в кровавые походы, заранее отпуская крестоносцам все грехи, включая самые страшные.

Вообще-то папы знали, что делали. Именно в XIII в. крестоносцы совершили страшные злодеяния, воюя по папскому указу под знаменем христовым не просто где-то "за морем", а в христианских землях: православных — Византии и Руси, католических — Франции, Голландии, Дании, Германии и Италии. Это время смело можно назвать эпохой, когда, по сознательному решению папства, опробованное на мусульманах и евреях крестоносное зверство решительно "возвращалось домой", чтобы установить безраздельную власть пап в самой Европе.

Александр Ярославич, как всякий получавший хорошее образование русский мальчик, был вполне подготовлен к тому, чтобы обоснованно отвергнуть расколовшую Христову церковь папскую "схизму" (трещину). К тому же из рассказов учителей и книг, которые он прочёл, Александр извлекал уроки понимания самых разных обычаев и народов. Идея убивать инаковерующих, незримо написанная на знамени католицизма, просто отсутствовала в русской культуре.

В будущем князь будет воспринимать поверженных его мечом врагов как благородных противников, которым гуманизм велит не просто сохранить жизнь, но при первой же возможности отпустить. Он будет защищать взятых в плен крестоносцев даже от своих "нанимателей" новгородцев. Так что любой, кто предложит Александру безоговорочно слушать какого-то папу и по его приказу убивать ни в чём не повинных людей, вызовет у князя одно горькое недоумение.