Опальные воеводы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Богданов cтр.№ 39

Мясо едят всяких скотов, будь то убитых или умерших. Особенно любят конское мясо, а от свиного отвращаются, как от отравы, называя его по закону своему скверным. Как наилучшее питьё пьют сырое кобылье молоко, которое у них лучшее лекарство после всяких трудностей и от которого они толстеют, как вепри. Иногда же, с вином смешав, тем молоком упиваются.

— Враки! — сказал Иван Васильевич. — Сей кумыс без вина бывает пьяным, его и казанцы зело почитают. А что здоров он — это верно. От болезней зело помогает, как у нас лук и хрен. Но читай дальше.

— К голоду, недосыпу и всякой нужде вельми татары терпеливы, могут по три и четыре дня в засаде сидеть без еды и сна. Когда идут в загонах на войне, не имея еды и питья, тогда своим коням шейную жилу отворяют и кровью их жажду утоляют. Говорят, коням это кровопускание очень полезно для перенесения всякой нужды и трудностей.

Употребляют в пищу и всякую зелень, растущую по берегам Дона и Волги, а солить пищу не любят — считают, что без соли им зрение очей светлее бывает. При еде садятся все вкруг, подогнув под себя ноги. Так делают и в поле, и за столом, и в посольствах. Богатые садятся, устлав землю коврами.

Сами не крадут и кражу запрещают крепко — граблением богатеют. Епанчи{16 белые любят. Конской езде и стрелянию из лука учатся измлада, с детства развивают в себе привычку к лишеням и кровопролитию. Оружие их на войне — лук и колчан со стрелами, кистень, сабля, есть немного копий и огненной стрельбы.

Кони татарские невелики и на вид жалки, хребтами худы и тонки, телом вытянуты, но очень сильны и терпеливы. Со своими всадниками могут переносить великие трудности и голод, питаясь только лесными листьями, хворостом и кореньями, которые копытами выкапывают. Таких коней татары употребляют в походах. Есть у них и другие кони, породистые, великие и рослые, в беге держащие головы высоко. Этих употребляют в бою, к которому они привычны. Такие кони придают немалую смелость всадникам.

— Это верно, — заметил воевода. — Порода очень дорогая, в бою свирепая и быстрая, как ветер. Бог даст, раздобудем этих коней побольше. Такой аргамак раз в сто простого коня дороже и в нашем конном заводе зело редок: кто его имеет, того поймать-то больно трудно! Вот уж ценность у хана так ценность.

— Когда идут на войну, — продолжал чтение поп, — каждый их воин двух-трёх коней в поводу водит и с усталого на свежего перескакивает на ходу. Так они за малое время очень далеко могут ускакать. Бывают среди коней такие учёные, что, на свободу пущенный, нисколько от своего господина не отстаёт, даже во время битвы или в самом тесном месте! Если же охромеет или заболеет, то его режут и, содрав шкуру, съедают. На этих конях, связав снопы тростника и положив на них оружие, переплывают крымчаки самые великие реки: Волгу, Дон, Днепр, Буг, Днестр и Дунай. Во время битвы садятся на коней без шпор, только с плетью, на лёгком, но крепком седле, имея простую узду. Скачут на врага тесно, нога к ноге, так что протиснуться между всадниками трудно, и до того к воинскому делу привычны, что поворачиваются или останавливаются одновременно, и на полкорпуса из строя не выдаваясь.

В сражении недолго бывают, но скоро от неприятеля начинают бежать; в это время их особо надо беречься, ибо на всём скаку метко стреляют они, оборотясь назад, тяжёлыми стрелами, а потом, все вдруг поворотясь, крепко нападают на врозь гонящихся неприятелей и вновь начинают жестокую битву. В ровном поле смелее битву составляют. Полки свои ставят в искривленную линию, чтобы пустить в неприятеля как можно больше стрел. В начале боя пускают стрелы как частый град, затмевая ими свет, а потом ударяют в сабли. В устроении бранном содержат дивный порядок: одному движению руки воеводы своего все как один повинуются. Если же потеряют в бою командира, то ни продолжать битву, ни отступить стройно не могут.

— Воеводы-то у них всё больше люди разумные и в воинском деле знаменитые — к таким много воинов сбегается, а от плохих, хотя и знатных, разбегается, — заметил Иван Васильевич. — Потому верят крымские люди своим воеводам и стоят они за них насмерть, более чем все другие народы.

— И у нас, государь боярин, такие есть! — воскликнул лежащий по другую сторону куста военный холоп.

— Есть и у нас, — согласился Иван Васильевич. — Ну, продолжай, батюшка.

— Если же сеча в тесном месте случится, то сего хитрого строя не употребляют, но скорее в бегство обращаются, потому что имеют мало броней, в которых можно было бы воздержать неприятеля, — прочёл поп.

— Теперь не то, — добавил боярин. — Буджакская орда у них лучше вооружена: почти все имеют шлемы, панцири или куяки. У хана крымского личный полк в тяжёлой броне, да янычары турецкие с ним ходят. Остальные тоже броню не за редкость почитают, особенно воины бывалые, только в лёгком набеге на себе её не таскают, а в седельные сумки складывают. Да ведь и мы в походе часто тяжёлую броню на подводах возим.

— В сидении на коне обычай у них стремена зело коротко подтягивать, чтобы, скорее и лучше на обе стороны поворачиваясь, из лука стрелять, — продолжал чтец. — Если же что упадет на землю, то, прямо на всём скаку с седла свесившись, поднимают упавшее. Также от копья или стрелы могут зело скоро чуть ли не под брюхо коня убраться, только одной рукой или ногой держась за седло. Пешими же никогда на войнах не бывают и пехоты не имеют.

Мужественны и смелы, до самой кончины бьются с неприятелем, один за другого умирая. Можно крымчака с коня сбить, искалечить и оружия лишить — а он руками, ногами, зубами и всеми членами, каким ни есть способом до последнего издыхания будет обороняться; видя смерть перед собой, такой только и мыслит, как бы неприятеля с собой взять.

— Милосердия они не знают, потому и злы, — добавил воевода.

— К взятию городов неспособны, ибо пушек не имеют и боятся их, по своей пословице: «Алтурпок — душайок!» — прочёл поп, а Иван Васильевич добавил, что зато с ханом турки ходят, очень к огненному делу способные и городоёмцы знаменитые.

— В диких полях путь свой по звёздам правят и по железной стрелке. Одеяния носят длинные, и в верхних одеждах мужи и жены мало имеют различий, только женщины белым платком голову повязывают. Все ходят в шапках, которые не снимают при поклоне. Живущие в городах и сёлах нижнюю одежду льняную имеют, а кочевники, шубу надев, не снимают, пока от ветхости не развалится. Девицы честные или царевны на людях платком лицо прикрывают, как итальянки.

— Сей обычай у них, видать, от генуэзцев и пошёл, — заметил Иван Васильевич, вновь переворачиваясь на спину.

— В трудные времена отсылают стариков и семьи свои в города, а сами в чужие страны войной идут, где, грады пожегши, села опустошивши, пленников нахватавши, остаток мечом и огнём потребивши, сами возможно скорей убегают. Елико стран опустошат — толико величайшим пространством государств своих хвалиться привыкли. Русь и Литву своей землей считают и дани там берут.

— Ныне этому конец! — подал голос воевода. — Побили двух наследников Батыевых, побьем и последнего. Не бывать более татарским поминкам с русской земли. Народ хоть и грабительный, и к чужим богатствам зело лакомый, однако придётся им эти грубые обычаи оставить, коли мы дорогу за Перекоп проложим.