Юрий Богатырев. Чужой среди своих - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Боброва cтр.№ 7

Я считаю, что крупный актер – достаточно сложно организованный и функционирующий организм, в котором и физическая, и эмоциональная, и духовная жизни тесно переплетены и существуют в постоянном напряжении… А поклонников и поклонниц Юре и так хватало.

Как у Шекспира ■ Спят курганы тихие… ■ «Можно, я приду?» ■ «Шинель» Петровича ■ Библейские сюжеты ■ Паника, радость, отчаяние ■ Книжный запой ■ От Оки до Мещеры ■ Оберег на удачу ■ Против Станиславского ■ Клюквенная кровь ■ Улыбка лягушонка ■ Оазис творчества ■ Колечко на счастье ■ «Куклы могут все!» ■ Юрис играет Штрауса ■ Небритый, но довольный ■ Арийский типаж ■ Тайный враг

В начале 2000-х я сидела в кабинете главного кукольного волшебника с печальными глазами – в Театре детской книги «Волшебная лампа» у Сретенских ворот. Слушала неторопливую речь заслуженного артиста Республики Башкортостан, художественного руководителя Театра детской книги «Волшебная лампа» Владимира Штейна. Юру Богатырева он запомнил очень хорошо. А буквально через полгода Штейна не стало. Вот что он успел мне тогда рассказать:

– В начале 60-х у меня уже был свой детский кукольный театр: сначала при Дворце пионеров в переулке Стопани, затем мы переехали во Дворец пионеров на Ленинских горах, – вспоминал Владимир Михайлович. – Причем наш коллектив был даже не детский, а скорее молодежный. И назывался наш театр-студия «Глобус» – как у Шекспира. Мы были уже довольно знамениты и уже играли на престижных театральных площадках – в ЦДРИ, Доме актера, Библиотеке имени Ленина, Доме культуры МГУ.

И тогда же, летом, мы стали ходить в длительные походы. И брали с собой наш складной кукольный театр. Там мы не только отдыхали, но и показывали в деревнях и селах наши спектакли, причем под музыкальное сопровождение – с нами был юный баянист Витя Коробов.

А в 1962 году Дворец пионеров организовал под Москвой тренировочный лагерь для всех туристов – и «водников», и пеших. Мы жили в палатках, грелись у своей самодельной печки. А рядом с нами оказались члены археологической экспедиции, которая раскапывала курганы – скифские поселения. Мы показали этим археологам, среди которых оказался и Юра Богатырев, тогда студент художественного училища, свои спектакли.

* * *

Помнится, идет наш спектакль-концерт. Юра сидел на траве – такой громадный, с большими, как лопаты, ручищами, невероятно обаятельный. И жутко смеялся по любому поводу. Все ему очень нравилось. А в конце представления он взял кукол и начал ими «работать». Затем подошел ко мне и серьезно спросил: «Владимир Михайлович! А можно, осенью я приду к вам заниматься?»

Парень с такой фактурой, с такой потрясающей внешностью, голосом, обаянием… Конечно, вопросов не было, я сказал: «Приходи».

И он пришел. И занимался в нашей студии четыре года. Во многих кукольных спектаклях играл, был очень талантливый. Правда, я не так подробно помню его кукольные роли, потому что это были, скорее, этакие интеллектуальные капустники. Но вот его портного Петровича из «Шинели» по Гоголю помню до сих пор… Он сыграл его неожиданно гротескно…

Но наиболее ярко он работал в спектакле по Маяковскому. Причем «живьем» – был ведущим, «молодым Маяковским», читал стихи. Он был чрезвычайно убедителен, читая «Историю Власа – лентяя и лоботряса», «Шесть монахинь», «Прозаседавшихся», «Блек энд уайт» – весь этот советский набор назывался «С рифмой наперевес». Кстати, с точки зрения кукольной профессии подборка стихов не совсем обычная…

* * *

– В основном мы играли такие спектакли-концерты, – вспоминал Штейн. – В них трудно выразиться актеру – у каждого лишь отдельные «номера». Например, был у нас спектакль, который назывался «С божьей помощью». Писатель с Западной Украины Феликс Кривин выпустил несколько сборников очень смешных маленьких рассказиков. И среди них – сборник анекдотов на библейские темы. Он брал библейские сюжеты и переиначивал их на современный лад. И мы из них сделали целый спектакль.

Показывали мы свои работы в школах, в институтах, в домах творческой интеллигенции. В то время наш театр просто гремел. Мы были почти знаменитостями.

А Юра… Мне стало очевидно сразу, что из него не получится артиста кукольного театра. Но я был, наверное, не самый плохой театральный педагог. И ему у нас показалось интересно. Мы делали очень нестандартные для кукольного театра вещи: ставили Маяковского, Гоголя, Федерико Гарсиа Лорку, «Дневник Анны Франк», «Белый пароход» Чингиза Айтматова, «Капитанскую дочку» Александра Пушкина. То, что не принято было делать в кукольном театре. Я всегда старался работать с большой, серьезной литературой. И Юру это привлекало.

И уже тогда он проявлял качества профессионала. Он был очень ответствен. Мог меняться внутри одной роли, импровизировать. А так как он был еще и художник, то начинал с того, что рисовал своего героя. У меня долгое время хранились его эскизы.

Я запомнил непосредственность его реакций. Он мгновенно на все откликался: мгновенно впадал в панику или, наоборот, в бурную радость, когда менялось его настроение, когда случалось что-то смешное… Эмоции не прятал в себе.

* * *

Штейн задумывается. И продолжает:

– Уже тогда Юра был совсем не похож на наших ребят – он очень быстро понял свое предназначение в жизни. В нашей студии артистами хотели быть все, но стали единицы – например, Алик Черетянский, который после десятого класса с моими куклами пришел к Сергею Владимировичу Образцову, показался там – и его приняли. Саша Бродецкий сейчас режиссер, преподает в театральной школе. Лена Плотникова окончила режиссерский факультет и ныне руководит кукольным театром в том же Дворце пионеров.

Но артистов не так много вышло, хотя многие из ребят стали замечательными педагогами. Настоящим актером стал только Юра, который был по-особенному целеустремлен. К тому же он был очень начитанный мальчик. Читал буквально запоем и очень разное. Часто брал у меня книги, особенно просил издания по театру…

Его у нас в студии очень любили. Хотя по характеру Юра был не очень-то открытый человек, скорее «внутренний», сосредоточенный в себе. Он не слишком подпускал к себе людей, держал на расстоянии даже товарищей.

Но ему все-таки повезло с друзьями. Тогда вокруг студии сложилась своя тусовка – замечательная компания старшеклассников. Почти все свободное время они проводили у нас в театре. Да и потом старались бывать везде вместе. Каждый год мы ходили в походы, причем далекие. У нас было пять больших «экспедиций», по месяцу каждая. Мы разрабатывали дальние маршруты. Скажем, первый – по Оке от Серпухова до Калуги. Шли по берегу, с палатками, с рюкзаками, набитыми консервами…

Второй поход был по Мещере от Гусь-Хрустального до Рязани, третий – по Десне от Брянска до Киева. И во всех Юра участвовал.

Вообще он был очень спортивным мальчиком. У меня было два таких богатыря – Саша Нестеров, ставший впоследствии крупным филологом-германистом, и Юра. Именно они носили на себе наш театр – ширму-чемодан. Ездили мы и «на гастроли» за границу, в Чехословакию, – и Юра тоже.