Юрий Богатырев. Чужой среди своих - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Боброва cтр.№ 51

Его привозили к нам родственники, когда он уже просто не мог работать… когда отменялись спектакли и съемки… У него уже просто не было сил, сна, эмоции шли вразнос…

У нас в отделении неврозов – спокойная обстановка, как в санатории, много хороших оздоровительных процедур. Здесь никто Юру не дергал, никто ему не мешал лечиться, заниматься собой, если не считать вызовы на спектакли… Но первое время мы это полностью исключали. Разрешали потом, когда его состояние уравновешивалось…

* * *

С врачами он был достаточно откровенен, но я понимала, что есть в его душе, как у каждого человека, какие-то потаенные уголки, которые он оставляет только за собой… Внешние же проявления его общительности были необыкновенны: он регулярно устраивал настоящие маленькие «спектакли в лицах» о жизни отделения, показывал голосом и мимикой коллег, пациентов… Много рассказывал о театре.

Но при всей его бурной, интересной жизни, как я поняла, он был все-таки человеком достаточно одиноким. Таким общительно-одиноким человеком.

Он приходил лечиться, и вопросов «буду – не буду» не возникало. Он был согласен на все… А ведь у него была большая сосудистая патология – как результат употребления некоторых ненужных для здоровья напитков…

* * *

Думаю, что врачи скорой помощи, которые пытались помочь ему в ту роковую ночь, может быть, недооценили ситуацию… Когда общаешься с людьми необычными, творческими, это часто происходит. Может быть, они не поняли, что потерю сознания, криз вызвало именно убийственное сочетание лекарств и алкоголя… Это сочетание всегда очень плохо переносится организмом человека. И врачи срочной медицины просто недооценили положение. Они посчитали, что раз артист склонен к алкоголизации, то именно она и есть причина криза… И не учли еще и другое состояние – терапевтическое.

Но как ни грустно звучит, такой конец был предопределен самим образом жизни. При такой напряженной жизни, при таком безразличном отношении к своему здоровью.

Юру ведь даже в клинику привозили друзья, дальние родственники – катастрофа могла наступить в любой момент. Когда я выписывала его в очередной раз, всегда говорила:

– Юра! Пожалуйста! В любое время приходи – посоветоваться, проконсультироваться…

Он благодарил и исчезал. И появлялся – точнее, его привозили, – когда ему совсем становилось плохо. Такое безразличное отношение к своему здоровью я встречала редко…

А ведь если б он больше берег себя – конечно, смог прожить еще очень долго. Все его проблемы лечатся, поддерживаются. Просто надо было собой заниматься – кроме театра и кино, надо было устроить свою жизнь. Соблюдать режим. А у него была жизнь беспорядочная, безрежимная, с перехлестом эмоций.

* * *

Он был бесконечно эмоциональный человек. И жил своими героями. Их жизнью. Я была на его спектаклях и видела, что он даже в антракте не выходит из роли, продолжает жить в этом иллюзорном мире… Он совершенно не переключался. И сам говорил:

– Я и в антракте остаюсь в своей роли, в отличие от других артистов, которые могут на сцене быть Лениным, а в перерыве спокойно играть в шахматы.

Он оставался в «шкуре» своего героя до конца спектакля.

Но это же сжигает человека. На эмоции реагирует весь организм – давлением, вегетатикой… Поэтому так важно ему было иметь регулярный отдых, режим. А Юра, вместо того чтобы быть повнимательнее к своему организму, после тридцати пяти лет стал особенно активно употреблять спиртные напитки, считая, что он так же вынослив, как и в молодости. Все это безразличие к своему здоровью и обернулось таким кризисом.

* * *

Ее рассказ дополнил Игорь Арцис, врач-ординатор отделения неврозов пограничных состояний:

– Прошло уже много лет, но Юру я помню прекрасно. Впервые он оказался в нашей клинике в 1985 году. Его положили друзья, и он тут же привлек к себе внимание и симпатии и врачей, и других пациентов. Он был не очень-то похож на знаменитого артиста – больше всегда говорил о ком-то, чем о себе… Даже когда его спрашивали конкретно, старался о своих проблемах со здоровьем не говорить. Например, заходил к нашему стоматологу, чтобы что-то ему рассказать из бурной актерской жизни, – всем же интересно…

Он очень любил рассказывать о своем коллективе – труппе МХАТа. Практически с ходу мог нарисовать портрет каждого. Причем он никогда ни о ком не говорил плохо. Обо всех – очень тепло, особенно о Ефремове. Очень сожалел, что тот сам себя медленно убивает, употребляя алкоголь. Он понимал эту проблему Ефремова.

Про себя – не в такой мере, хотя эта же проблема, связанная с чрезмерным употреблением алкоголя, была и у него тоже. Но поскольку он чаще был один на один с собой, то старался скрывать этот порок… Не мог этим поделиться практически ни с кем. Он даже не хотел сам себе в этом признаться, а это вообще свойственно людям, страдающим алкогольной зависимостью… С другой стороны, он страдал и от своего одиночества…

* * *

У самого Юры были психологические проблемы, и довольно серьезные. При всей легкости общения он, на мой взгляд, был в то же время человеком ранимым, незащищенным. Мне, как специалисту, было видно, что у него были определенные проблемы и с самим собой, и с окружающим миром: хотя, казалось, он был довольно общительной личностью: легко разговаривал с людьми на любую тему, причем достаточно искренне, при этом и для людей, и для врачей был достаточно закрыт.

Он был так устроен – старался создать как бы видимость открытости, искренности, чтобы приятно провести время. Это гиперкомпенсация своей внутренней незащищенности, нежелание кого-то посвящать в свои проблемы.

* * *

В нашей практике такое встречается часто. Бывает, что пациент к нам поступает не для того, чтобы поправить свое здоровье, а просто потому, что так сложились обстоятельства, ему необходимо полежать в больнице. В таком случае нормальный врач все видит и понимает – также и то, что нельзя заставить человека лечиться, если он не хочет. Лишь если пациент просит врача избавить его от проблем – тогда доктор включается в процесс. Если нет – то идет этакое формальное общение: врач делает вид, что лечит, а больной делает вид, что лечится.

К сожалению, у Юры был именно такой формальный подход к лечению. Да и клали его в больницу друзья чуть ли не насильно – сам бы он никогда не пришел к нам…

У него была родная сестра, племянница, которую он очень любил и опекал. И в то же время рядом с ним всегда возникало ощущение, что он одинок…

Я несколько раз пытался серьезно поговорить с ним о его состоянии – тогда я еще вел сексологический прием пациентов клиники. Но Юра не шел на откровенность, как к специалисту в этой области ко мне не обращался ни разу. Ограниченный жесткими рамками врачебной этики, я тщетно пытался вывести его на откровенный разговор и помочь… Но, увы…

* * *

Как-то он зашел ко мне в кабинет, мы разговорились, и он рассказал такую историю.