Юрий Богатырев. Чужой среди своих - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Боброва cтр.№ 41

* * *

Коллеги по смоленскому театру до сих пор называют ее «легендой нашего театра».

– Вообще-то я «легенда» двух театров – Смоленского драматического и Театра на Таганке, – уточняет Надежда. – И очень горжусь этим. Я работала на износ. Мне говорили: «Ты плохо кончишь – или рано уйдешь из театра, или свихнешься». Но иначе я не могла.

Но… Когда наш режиссер поставил «Двух товарищей» Войновича, в Польше как раз начались политические волнения. Спектакль обвинили во фрейдизме и еще бог знает в чем. Александр Семенович вынужден был уйти из театра. И мы тоже решили разбегаться. Вся молодежь ушла из театра… И я…

* * *

Тогда в Смоленске у меня началась любовь с Мишей Али-Хусейном, артистом нашего театра. Он ходил вокруг меня год. «Высиживал», как говорил потом кому-то из друзей. Однажды мы поехали на гастроли в Вильнюс. Пошли в ночной бар. И когда мы стали с Мишей танцевать, меня обдало какой-то холодной волной… Я поняла – я его люблю!

Вот так я сдалась на милость персам – его дед был персом. Мама Миши была наполовину русская, наполовину персиянка. И оттуда пошла эта фамилия – Али-Хусейн.

Он окончил Щепкинское училище, курс Николая Анненкова. Мы оба были такие маленькие, шустренькие… Так завязался роман. Потом они с другом поехали показываться Юрию Петровичу Любимову в Театр на Таганке. Я поехала им подыгрывать. Друга взяли. И меня.

Мишу не взяли… Миша жутко переживал, что я его брошу. А я не собиралась делать этого. И очень долго не ехала в Москву.

Когда уже в январе собралась ехать – то уже на ходу поезда выбросила свои вещи и спрыгнула на платформу. «Я никуда не еду! Не нужна мне никакая слава, Таганка, никакая Москва. Мой бедный Миша тут будет пропадать!..»

И еще неделю прожила в Смоленске. Всем театром меня уговаривали: «Дурочка, езжай! Ты понимаешь, что такое Таганка?»

Я все прекрасно понимала! Но есть же какие-то обязательства. У меня отношения с театром были любовные. Может быть, театр в себе я много раз предавала, но никогда не предала никого в коллективе. Никогда – общую работу.

* * *

Со 2 февраля 1969 года я приступила к работе в Театре на Таганке по договору. А через полгода уже была переведена в штат театра. У меня высокий лоб, коллеги-артисты шутили: новая артистка маленького Ленина будет играть у нас в театре.

Но сыграла я там немного. Получила роль в «Часе пик». Меня ввели в «Тартюф» – я играла Дорину. А Миша тогда из Смоленска уехал работать в Липецк. Я не была еще за ним замужем, я просто его любила. И однажды он мне позвонил позже, чем обещал, – не в одиннадцать – двенадцать, а в два часа ночи.

– Извини, воробей (так он меня называл), я не смог раньше. Звоню из милиции. Шел из театра, ребята напали, побили, отняли шапку…

На следующий день я пошла и подала заявление об уходе из Театра на Таганке…

После этого меня стали называть в театре декабристкой. Все подруги сказали, что я идиотка, что, если сейчас же не заберу у директора заявление об уходе, мне просто устроят темную, что я не имею права разбрасываться талантом из-за какого-то Али-Хусейна.

Они меня просто втолкнули в кабинет директора и предупредили: «Оттуда без заявления не выходи». Я забрала заявление об уходе. А через неделю опять подала – не могла. У меня душа была не на месте. Я понимала, что Мише там одиноко. А я работаю в знаменитом театре, живу в общежитии Таганки, около Курского вокзала, – и все у меня замечательно складывается. Я думала: «Я его люблю, ему там плохо – почему мне должно быть хорошо? Поеду к нему».

Поэтому теперь я «легенда» Таганки – поскольку никто Таганку не бросал, никто не уходил оттуда сам. А я ушла, да еще как! За любовью уехала!

* * *

Мы расписались в Липецке, потом поехали в Волгоград к нашему первому режиссеру Александру Семеновичу Михайлову. Там я родила дочку Варю. Миша хотел учиться режиссуре. Поехал в ГИТИС, к Марии Осиповне Кнебель, поступил. А работал в Москве дворником, еще и подрабатывал немножко… Через год и я приехала в Москву. Мы жили во всяких дворницких – в Музее революции, в школе на Цветном бульваре…

Но наша с Мишей семейная жизнь не сложилась. У нас испортились отношения. Он мне изменил, а я этого не могла пережить. Даже пыталась кончить жизнь самоубийством. Решила, раз жизнь не удалась, раз самый близкий человек предает – как мне дальше жить? Я больше никому не смогу верить – такие были комсомольские взгляды… Выпила кучу лекарств – слава богу, не тех, что надо. Снотворное оказалось успокоительным. Я просто очень глубоко уснула…

Мы потом помирились, еще какое-то время прожили вместе, но опять случилась измена. И этого я уже пережить не могла. Но я не собиралась кончать жизнь самоубийством – Варьке четыре года уже было… Я отправила ее к своим родителям и ушла от Миши. Но отношения у нас остались дружеские. И Варю он любил.

Тогда я работала в Областном театре имени А. Н. Островского. Скиталась по квартирам… Театр немножко помогал оплачивать… И Миша все время помогал… Он был соседом Юрия Богатырева по общежитию на Манежной улице, они дружили, много общались. И когда Миша оттуда съехал – женился второй раз, – то поселил меня в своей комнате. Варя там жила со мной один год – я забрала ее от родителей, так как очень по ней скучала. Забегая вперед, скажу, что Юра ее совершенно обожал: она помогала ему как «секретарь» – рассказывала, кто звонил. А ходила во второй класс – ей было девять лет. Я перешла работать в маленький театрик профкома драматургов. Затем в театр Аксеновой-Арди при Москонцерте… С ними объездила всю Россию.

* * *

Мы с Юрой жили через стенку. У него была огромная комната метров двадцать пять, без балкона, с окнами во двор. А в комнате с балконом жил его однокурсник Володя Поглазов с женой Наташей. И знаменитый снимок Юры сделан именно на его балконе. Он ходил мимо моей комнаты по коридору. Встречались на кухне. Юра был много выше меня – я ему по грудь… Такой огромный красивый человек, которого я очень любила как актера… Когда посмотрела фильм «Свой среди чужих, чужой среди своих», просто была поражена его красотой и талантом. А еще – потрясающей самоотдачей, необходимым, на мой взгляд, актерским качеством.

* * *

А подружились мы с Юрой очень просто. Однажды то ли на 1-е, то ли на 9 Мая все обитатели коммуналки, естественно, отмечали праздник. Я же старалась никого не отягощать своим присутствием. Вари там еще не было – она жила у моих родителей в Минеральных Водах.

И вот я вышла в коридор по каким-то своим делам – сигаретку ли стрельнуть, к телефону ли. И вдруг смотрю – стоит Юра Богатырев и плачет. Уткнулся в стенку и плачет.

Мне стало так страшно!

У человека, должно быть, горе! Огромное горе!

А я не могу подойти и спросить: «Юра, что с вами?» Мы ведь в общем-то незнакомы.

Но с другими соседями-актерами я уже дружила – пошла к ним:

– Ребята, там Юра Богатырев плачет, что-то надо делать.