Портрет с пулей в челюсти и другие истории - читать онлайн книгу. Автор: Ханна Кралль cтр.№ 58

Морозной декабрьской ночью на восток пойдет первый эшелон. Начнется депортация “врагов народа”. Закончится вера Натана Б. в коммунистические идеалы. Начнется страх перед коммунизмом.

7.

Натан Б., будущий профессор, вернется в родной город после недолгой службы в Красной Армии. После смертного приговора за саботаж, замененного десятью годами лишения свободы. После исправительно-трудовых лагерей на Колыме.

На вокзале он прочтет надпись кириллицей: Владимир-Волынский.

Пойдет на Фарную и встанет перед домом бабушки Хаи и дедушки Мотла.

Увидит на улице груду картонных коробок с надписью НАРОДНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ. В дом въезжает народное просвещение.

Он поднимется на второй этаж. Квартира дедушки и бабушки будет не заперта и абсолютно пуста. Никакой мебели, никакой утвари, даже запахов никаких. Ни одеколоном не пахнет, ни нафталином, ни мехом.

Квартира справа – дяди Мойзеша – будет пуста.

В столовой и спальне родителей, Отилии и Марка, Натан увидит чужих людей за чужими письменными столами. Из отцовского кабинета будет доноситься громкий стук. Он приоткроет дверь. Увидит молодого парня на стремянке с молотком и картиной в руках. Увидит на картине поле спелой пшеницы и среди колосьев Сталина, который идет по полю, ведя за руки двоих детей, девочку и мальчика. За Сталиным – трактора, дальше – строительные краны и новые дома. За домами светит солнце. От солнца во все стороны расходятся длинные золотистые лучи.

Парень выровняет картину на стене и обернется к Натану Б.:

– Вы кто?

– Я? – задумается Натан Б. – Я никто… Я просто так…

Повернется, выйдет на Фарную улицу и пойдет дальше.

8.

Он направится к Луге.

Не останавливаясь, пройдет мимо того места, где бородатый Шломо причаливал свои лодки.

Пойдет вверх по течению и сядет на пень напротив пляжа.

Пляжа не будет. Берег зарастет бурьяном и камышами.

Он внимательно оглядит заросшие холмы и берег, но никого не увидит. Ни Раи, ни Бейби. Ни Двойры, ни головореза Хаима. Ни Йойне, ни фотографа с “лейкой”. Ни врача, ни аптекаря, ни его жены. Ни родителей, ни дяди Мойзеша, вице-бургомистра. Ни кузины Цили, ни Рахельки, своей семнадцатилетней сестры. Ни Таубы, ни друзей, собиравшихся возле будки с мороженым.

Он будет знать, где они. В Пятиднях, у дороги в Устилуг.

Все.

В общей могиле, в сосновом лесу, невдалеке от орешника. Откуда они каждую осень привозили бабушке Хае полные корзины орехов.

Все.

Тем не менее он будет сидеть, глядя на противоположный берег. Когда начнет смеркаться, вернется на вокзал. Вздремнет в поезде и услышит голос, который будет звучать в его снах до конца жизни:

“Не надо ходить. Там уже нет никакой реки”.

9.

Он перестанет быть Натаном. Оставит Натана над Лугой, над рекой, которой нет. Отныне он будет Янушем Б. Закончит медицинский. Начнет исправлять огрехи Господа Бога.

Создавая очередного человека, Бог иногда о чем-то задумывается, устает, может заскучать или ему просто захочется пройтись. В таком случае человек рождается незаконченным: без носа, без уха, без щеки или губ. Янушу Б. придется ликвидировать изъян. Он вынет хрящи из ребер, шестого и седьмого, там хрящевой ткани больше всего. Кожу возьмет со лба и живота. Из кожи и хрящей сформирует, а затем пришьет недостающую часть лица. Будет оперировать новорожденных без твердого нёба, рассматривая их ткани как строительный материал. Сотворенные им носы, уши и нёба поверят, что они настоящие. Будут по-настоящему расти и осчастливят обезображенных. Их фото попадут в учебники хирургии. Американский университет доверит профессору руководство кафедрой. Американские студенты будут внимательно наблюдать за его руками – тонкими, маленькими, с пухлыми, как у младенца, пальцами.

10.

Он поселится в небольшом спокойном городе. Постареет и начнет описывать свою жизнь: Колыма, медицина и Владимир-Волынский. Рядом с заботливой оптимистичной американской женой. В часе езды от реки Миссисипи.

– Apples are so sweet… – Жена внесет фрукты в гостиную и попытается радостной белозубой улыбкой передать сладость яблок. – So sweet… – А он почувствует сладость коштели ^[140] из их сада. Коштель съедали, антоновку и зимний ранет укладывали в ящики, пересыпая соломой. Время от времени ящики открывали и вынимали испортившиеся плоды. Запах яблок держался в доме всю зиму.

(Оба запаха, дедушкин и родного дома, сливались в своеобразную смесь меха, одеколона и подгнивших фруктов. В гостиной профессорского дома. В часе езды от Миссисипи.)

Важность незначительных вещей: запахи, лица соседей с Фарной, выходное платье бабушки Хаи, бархатное, темно-синее, с гипюровым воротничком… – он оценит, слушая стихи своего пациента и друга, профессора английской литературы.

Друг, сын евреев из Варшавы и Сосновца, никогда не расспрашивал родителей о мире, из которого те прибыли, о старой исчезнувшей цивилизации. Он жил любовью, по большей части несчастливой, и писал о любви длинные, никому не нужные стихи.

Когда родители умерли, он начал писать стихи о незаданных вопросах. Спрашивал про улицу, дом напротив, лица соседей и бабушкино платье. “Мама… Не говори мне о важных вещах, расскажи о малых …” ^[141]

Друг, не успевший задать вопросы, будет лежать в клинике профессора Б. с раком челюсти. По вечерам они будут слушать магнитофонные записи еврейских песен. Друг расскажет об отце, уроженце Сосновца, который на ткацкой фабрике в лондонском Ист-Энде не пропустил ни одного рабочего дня. Не взял выходного даже на смерть – умер, когда был в отпуске. Друг прочтет стихотворение о последних словах отца. Они звучали так: “Ой вей…” ^[142] Что в английской транскрипции будет выглядеть так: “oy vay”. Профессор Б. задумается, наверняка ли “oy vay” – еще и вздох еврея из Сосновца.

– Американские евреи – американцы, – закончит друг, вылеченный от рака челюсти. – Я не американец. И не англичанин, хотя закончил Кембридж. Я надеялся, что в Сосновце почувствую себя польским евреем. Не почувствовал. Похоже, мое отечество – стихи о незаданных вопросах.

Разговор о незначительных вещах будет прерван глухим ударом в стену, отделяющую комнату от сада. В эту, сплошь стеклянную, стену врежется птица с синими крыльями – большая, вызывающе красивая. Она примет прозрачное стекло за воздух, ударится с размаху и упадет на землю с закрытыми глазами.

– Потеряла сознание, – поставит диагноз профессор Б. – Надо оставить ее в покое.