Что ж, никто и не ждал.
– Ясно. Вы не знаете, сколько мне здесь придется пролежать?
– Недолго. Побудьте под наблюдением еще хотя бы сутки, хорошо?
– Сутки? – так мало? – А… разве… мне не прострелили спину?
– Все так, да, – теперь доктор однозначно смотрел мне в глаза – ровно, глубоко. – Но мы использовали для Вашего лечения самые передовые технологии и срастили ткани максимально быстро и качественно. Сейчас, судя по собранным о Вашем состоянии данным, Вы почти в полном порядке и потому можете уйти так скоро, как пожелаете.
Использовали «передовые технологии»? Мне однозначно повезло. Я полагала, что проваляюсь в больнице не меньше пары недель, а то и месяца – буду дышать через трубки, кряхтеть, пытаясь слезть с постели и дойти до туалета, изнывать от тоски и плохого настроения. А уйти, оказывается, можно уже завтра. Очень даже неплохо, учитывая все остальные дерьмовые аспекты моей жизни: отсутствие в ней любимого, подруги, работы, места жительства и ждущую оплаты за просроченные сутки гостиницу, в которой остались вещи.
– Спасибо Вам.
– За что?
– За «технологии».
Док не улыбнулся, смотрел серьезно:
– Пожалуйста. Так Вы побудете здесь, как я советую?
– Побуду.
Мне все равно некуда идти, а мои вещи наверняка уже переместили в камеру хранения.
– Вот и умница. Если что, зовите медсестру. А мне пора. До встречи, Инига.
– До встречи.
Я пожала плечами, провожая его взглядом. С чего бы нам встречаться? Наверное, просто так сболтнул, из вежливости.
* * *
(Blue Stahli – Heart)
Кокс злился – Макферсон не отвечал. Куда запропастился этот ублюдок, да еще и с самого утра? У них вообще-то через полчаса назначена встреча.
Ай, ладно. Это не повод, чтобы пропускать утренний ритуал – любование деньгами. Энтони любовался ими каждое утро – не бумажками, хотя давно мог бы все перевести в наличные, – но своими счетами и цифрами на них. Даже оборудовал для этой цели специальный кабинет – маленький, без окон, но с огромными экранами на стенах. Ведь достойному состоянию требуется должное уважение – например, комната, где ты, скрытый от посторонних глаз, можешь проявить честные эмоции.
И он проявлял – стонал. Стонал, глядя на семизначные цифры, издавал непристойные звуки, физически возбуждался от ощущения, что богат, баснословно богат. Он мог бы купить целый город – не этот, другой. Выстроить в нем, все, что хотел, и заняться любым делом, которое пожелает душа. Но пока «Икс» приносил доходы, Кокс копил – сам еще не знал, на что именно, но копил скрупулезно.
Он не пропустил ритуал и теперь: поднялся наверх, по обыкновению включил экраны, полил цветущую у двери Пхеллу – денежное дерево. Пусть плодоносит, пусть прибавляет к его богатству доллары. Доллары, доллары, доллары. На этом свете ничего не звучало так сладко, как это слово – доллары.
Уселся в кресло, с восторгом обнаружил, что со вчерашнего дня его состояние выросло аж на триста пятнадцать тысяч, позволил себе закатить глаза, посмаковать блаженство. Когда-нибудь он будет править не городом, но своей империей. Он будет самым влиятельным, самым уважаемым и почитаемым человеком на Уровнях – на всех Уровнях сразу. С ним будут считаться…
Кокс почувствовал, как член под халатом поднялся – да, да, да. Какие, в задницу, бабы? Деньги – вот то, что может возбудить любого. Ощущение всесилия, всевластия и безграничной силы…
– Полюбовался?
Насмешливый голос, обрубивший его эйфорию, раздался откуда-то справа.
Энтони резко открыл глаза, выпрямился и отдернул руку от члена, который хотел «помассировать».
Экран справа светился – тот самый экран, на котором он вел видеоконференции и который сегодня не включал. А на экране лицо. Логана Эвертона.
«Вот же паскудник… Все-таки оставил им послание после того, как закончил работу. Подгадил».
Кокс не стал даже отвечать – это все запись. Нужно погасить экран – он не намерен слушать чушь.
Щелкнула кнопка пульта. Вхолостую. Экран не погас. Зато человек на нем усмехнулся?
– Ну как, ты налюбовался своим состоянием? Подрочил на него?
Кажется, это не запись. Это… прямой эфир. Вот же гаденыш…
– Тебе завидно?
Энтони всегда был победителем – всегда и везде. И этот досадный инцидент с появлением на одном из его телевизоров наглой рожи не испортит ему настроения.
– А ты разве не любишь деньги? Не трогаешь себя, когда понимаешь, что богат? Ах, да, ты же никогда не был богат.
Человек с синими глазами даже не моргнул.
– Ты знаешь, что смотришь на них в последний раз?
– Да ну? – Кокс давно не велся ни на «страшилки», ни на розыгрыши. – Сюда тебе не добраться.
– Уже добрался, – раздалось справа. – И, знаешь, что прямо сейчас происходит?
Энтони не хотелось отвечать. Наглец уже наплевал ему в душу тем, что прервал священнодействие, а теперь пытался запугивать. Нужно поднять службу безопасности, нужно обрубить тот канал, в который влез Эвертон. И приказать убить эту мразь. Достал.
– Прямо сейчас с твоих серверов производится хакерская атака на банковские счета Комиссии.
– Что? Ты лжешь…
Кокс почувствовал, как ему сдавило грудь. Нужно позвать на помощь, нужно убраться отсюда – неподалеку у него есть защищенный бункер. Как раз для таких случаев. И на всякий случай поменять пароли на счетах.
– Нет, не лгу, – гость не улыбался, а взгляд его был холоден, как стылая океанская глыба. На (В) экране показалось запястье – Эвертон посмотрел на часы. – Атака длится уже пятнадцать секунд, и, значит, Комиссия прибудет к тебе где-то… через минуту.
Энтони побежал прочь из кабинета, но массивная железная дверь перед его носом захлопнулась. Автоматически закрылась на замок и издала сигнал тревожной блокировки.
– Черт… Черт-черт-черт! – Кокс ударил ребром ладони по металлической обшивке. – Слушай, ты ведь шутишь, да?
Этот пидор – хакер. И он может не шутить. А что, если все правда?
Энтони потел, Энтони хотел сбежать отсюда, как можно быстрее.
– Сорок секунд, – раздалось с правого экрана. – Они появляются быстро, ты знаешь. Им не нужны двери.
– Нет… – шептал градоначальник «Икса». – Нет. Ты ведь обманываешь меня, да? Ты просто хочешь часть моих денег? Скажи, сколько ты хочешь? Ты ведь уже видел, сколько там? Половину? Семьдесят процентов? Все?!
– Тридцать секунд.
– Послушай… – Кокс задыхался. – Озвучь свои условия.
Он, возможно, зря струсил, но этот парень однозначно был психом. Он лгал. Или, может быть, нет. Нельзя рисковать, нельзя.