Земля несбывшихся надежд - читать онлайн книгу. Автор: Рани Маника cтр.№ 67

При японцах мы все пропустили три года надлежащей учебы, так что, когда оккупанты ушли, мы вернулись в те же классы, в которых были до начала войны. Поэтому выпускные экзамены для Лакшмнана выплыли на горизонте и стали приобретать реальные очертания, только когда ему исполнилось девятнадцать. В те годы печать на документы о среднем образовании ставилась за морем, в Англии, а после этого вы могли использовать ваш школьный аттестат, чтобы поступить в колледж или даже прямо в университет. Лакшмнан не занимался ничем, кроме учебы. Его курчавая голова, согнувшаяся над книгой, наморщенный сосредоточенный лоб, бесконечное количество выпитых чашек маминого обжигающе горячего кофе… Она им очень гордилась.

Успех казался гарантированным.

В день экзамена Лакшмнан ушел, уверенный в себе, но еще до того как солнце осветило верхушки кокосовых пальм, мама увидела, как он возвращается в сопровождении самого мистера Веллупилайи.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она, обходя крыло дома, чтобы встретить их.

— Я не знаю, мама, но я не смог даже рассмотреть бумаги из-за боли в голове, — сказал Лакшмнан. Под глазами его были видны черные тени, а сами глаза смотрели ошеломленно, щурясь, ослепленные даже слабым утренним светом.

— Учитель нашел его упавшим на бумаги за партой. Я думаю, вам следует показать его врачу, — серьезно посоветовал мистер Веллупилайя.

Мама немедленно повела Лакшмнана в больницу. Там ей не смогли объяснить, что произошло. Возможно, дело в перенапряжении или в давлении. Однако они сказали, что Лакшмнану нужны очки. У него близорукость. Мама заказала очки у окулиста в городе. Лакшмнан шел рядом с ней ошеломленный, отказываясь верить. То, что произошло, было трагедией. Это было видно по маминому лицу, когда мы вернулись домой из школы. Они оба придавали огромное значение его успеху на экзаменах. Теперь он должен был ждать целый год, чтобы пересдать их.

Однажды вечером я выглянула из окна кухни и увидела Лакшмнана, который сидел под деревом жасмина и курил. Он курил отрывистыми, нервными затяжками, и я мгновенно поняла, что он хочет, чтобы мама его увидела. Какая-то его часть хотела подразнить, проверить ее. Моему брату было скучно.

Когда все потеряно, остается только дьявол и божество, которому он поклоняется, — деньги. Лакшмнан всегда горел желанием стать богатым, но теперь он хотел получить это легким путем. Его жадное сердце привело его в компанию состоятельных китайских мальчиков. У них были машины, подружки с именами, которые вы могли бы дать пушистому котенку, набор дурных привычек, которыми они странным образом гордились, и они вели разговоры о деловых сделках стоимостью в многие тысячи рингитов. Они беспечно хвалились своими проигрышами в азартные игры. «Легко пришло, легко уйдет», — похвалялись они. Мой брат разглядел в их неплотно сжатых ладонях тайные семена деревьев, которые приносят в качестве плодов деньги. Как он восхищался ими! Он не видел, что у них внутри бьются холодные сердца размером со сжатый кулак. У них он научился говорить «суп суп суи» — нет проблем, все просто, и «мо сионг корн» — не беспокойся об этом, не имеет значения.

Он никогда не приводил этих новых друзей в дом, но я видела его с ними, когда шла домой из школы. Мне не нравились взгляды их хитрых узких глаз, но я никогда не говорила о них маме, потому что слишком боялась рассказывать ей. К тому же я думала, что им нужны только его конспекты. Нет, не те, которые были для продажи, а те, которые делали его первым учеником. Я знала, что в это же время в следующем году они уйдут, со своими лысыми головами и загнутыми клювами, которые глубоко вопьются уже в другую жертву.

Лакшмнан и я сдавали выпускные экзамены вместе. В этот раз накануне он не занимался.

— Я смогу вспомнить то, что учил в прошлом году, — самонадеянно объявлял он, надевая вечером туфли, чтобы идти гулять. Когда же пришли результаты, он смог получить только вторую степень. Рамачандран в прошлом году получил первую и учился в Сэндхерстском военном училище в Англии. Он сфотографировался, сидя в кресле чистильщика обуви, и прислал снимок домой с подписью: Посмотрите, чего я достиг. Теперь колониальные хозяева чистят мне туфли.

Со второй степенью максимум, на что мог рассчитывать Лакшмнан, было место чиновника по трудоустройству в Правительственном ведомстве, но даже этот вариант был для него закрыт, так как в то время там не было вакансий. Я получила третью степень, и директор школы предложил мне должность учителя. Мама была довольна, и я стала учить детей.

Лакшмнан был взбешен и разочарован. Я помню, как он часами нервно и торопливо метался взад и вперед по гостиной, как обезьяна в клетке. В другие дни он сидел в гостиной и бесконечно курил, рассеянно тарабаня пальцами по деревянному столу, глядя в никуда, перед горой беспорядочно разбросанных пустых пачек из-под сигарет и пепельницей, полной погасших окурков. Много недель он разглагольствовал и бушевал по поводу того, как ему не везет, и затем, наконец, стиснув зубы от злости, присоединился ко мне — работать учителем. Это было плохое решение. Как он ненавидел преподавание! Проходя по коридору мимо его класса, я видела, что он ведет урок со сжатыми кулаками.

Система образования в наши дни работала так, что к работе учителя вас готовили три месяца. Каждые выходные нужно было ехать в другое место, где и проходила подготовка. Лакшмнан захотел проходить такую подготовку в Сингапуре. Но тянулся он на самом деле не к знаниям, а к ярким городским огням. Он был по-настоящему захвачен этой идеей и впервые почувствовал себя человеком, особенно после постоянных конфликтов со всеми нами. Ему было так тяжело и он так долго был несчастлив, что мама решила отправить его в Сингапур. Ей было жалко видеть его сидящим в гостиной, нетерпеливого и беспокойного, курившего пачку за пачкой сигареты. В тот день они сидели в гостиной и обсуждали организационные вопросы воплощения этой идеи.

Мой брат Севенес читал в спальне книжку комиксов, когда внезапно в голове его раздался голос. Комиксы неожиданно вывалились из его задрожавших пальцев. Это был голос, который он ждал столько долгих лет, что почти забыл его. К нему обращалась она. Он выскочил из кровати.

«Не дайте ему уехать», — сказал голос.

Он немедленно побежал в гостиную и порывисто объявил, что Мохини сказала ему, что Лакшмнан не должен ехать. Сначала на лице Лакшмнана отразился шок, потом боль, жуткая боль. Он по-прежнему никогда не вспоминал о ее смерти. Даже простое упоминание ее имени заставляло его выходить из комнаты.

— Какая невероятная чушь! — закричал он, подпрыгнув на стуле.

— О чем ты говоришь? — спросила мама, побелев, как цветок миндаля.

— Я только что слышал, как голос Мохини очень отчетливо сказал: «Не дайте ему уехать», — ответил Севенес.

— Ты уверен в этом? — спросила мама. Лоб ее обеспокоенно нахмурился.

— Я не верю этому. Мохини вернулась из мертвых с советом, как мне распоряжаться своей жизнью? Это смешно, и я не могу поверить, что ты принимаешь во внимание этот вздор, — затараторил Лакшмнан. И по-детски взорвался: — В этом сумасшедшем доме я никогда не могу сделать то, что хочу.