Гумилев сын Гумилева - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Беляков cтр.№ 65

Чтото похожее есть в воспоминаниях Эммы Герштейн: «Я жалела его и про себя называла почемуто пофранцузски vic time (жертва)». Другой язык, но тот же смысл. И Эмма в тридцатые, и Наталья в сороковые видят в Гумилеве невинную жертву, мученика, заложника своих знаменитых родителей, своей судьбы. Это совпадает и с тем, что Цветаева – Кассандра предрекла еще в 1916 году:

Но были у Натальи и не столь возвышенные мотивы продолжать затянувшийся роман. В том же дневнике она замечает: «Можно найти много прелести, радости… в романах не с избранником своей жизни…» С Гумилевым было интересно. А еще ей льстило, что он сын знаменитых поэтов. М.Л.Козырева вспоминает, как они вдруг начали спорить об очень известных стихах Ахматовой. Как же погиб сероглазый король? Его муж убил? Лев сорвался с места и побежал к автомату (телефона у Птицы не было) звонить маме. Вот так просто позвонить живому классику.

Образ Птицы Лев хранил в памяти долгие годы последнего лагеря.

Из письма Льва Гумилева Наталье Варбанец 25 апреля 1955 года: «…для меня самое радостное… одна мелочь: однажды весной 47 г. я подошел к твоему окну в Библиотеке и увидел, что ты сидишь и разбираешь бумаги, нагнувшись над столом так, что был виден пробор».

Из письма Льва Гумилева Наталье Варбанец 17 января 1955 года: «Если ты меня ждешь – носи пробор – это ультиматум». Он не хотел считаться ни с течением времени, ни с женской модой. Не надо лучше, только так, как он запомнил и полюбил.

Марьяна, Гумилев, Лев Гордон называли ее Птицей. Литературовед Лидия Гинзбург – Натой, пианистка Мария Юдина – Бимкой, Бимочкой (в честь своей кошки), Василий Абросов – Наташей. Завистники и недоброжелатели в библиотеке – «товарищ Варбанец», «та самая Варбанец». Гумилев придумал для Натальи совершенно необычное имя Мумма.

Из письма Льва Гумилева Наталье Варбанец 6 марта 1955 года: «Наташу я не люблю, Птица меня приводит в отчаяние, а Мумма, увы, бывает нечасто».

Наташа – слишком обыденно, к тому же, возможно, это имя вызывало у Гумилева какие-то неприятные воспоминания. Одну из его «жен» в Туруханске звали Наташей.

Птица – красиво, но всякий раз напоминало о независимости и неверности Варбанец, так огорчавших Гумилева.

Мумма – идеал женщины, верной жены.

Из писем Льва Гумилева Наталье Варбанец зимой 1955 года:

«Ты дура, да еще непроходимая. Но это неважно, а важно кто ты: Мумма или не Мумма?»

«Я всё понял – ты Мумма, и я тебя очень люблю».

«Это писала не Мумма, а двойная доза цианистого калия».

Почему-то никто из биографов Гумилева не попытался даже предположить, откуда взялось это необычное имя. Из всех возможных вариантов, а их немного, наиболее вероятным представляется персонаж поэмы Генриха Гейне «Атта Тролль». Гумилев хорошо знал европейскую поэзию. Наталья Варбанец, с ее знанием немецкого, могла читать Гейне в оригинале.

И, наконец, еще один, возможно, самый весомый аргумент. Весной 1919 года Николай Гумилев переводил Генриха Гейне для издательства «Всемирная литература». В том числе и поэму «Атта Тролль». Тогда почти вся семья Гумилевых собралась в Петрограде, в доме 20/65 на Ивановской улице. Известно, что Николай Степанович часто читал сыну недетские стихи. Маленький Лева не только запомнил, но навсегда соединил эти стихи с памятью о семье, домашнем уюте, который могла создать Анна Ивановна Гумилева даже в чужой холодной квартире.

И кто же они, счастливые супруги? Медведь и медведица. Своеобразный юмор был у Льва Николаевича!

Впрочем, интимные имена постороннему часто кажутся смешными, нелепыми, но ведь они для чужого уха не предназначены. Почему Мстислав Ростропович называл красавицу Галину Вишневскую «лягушкой»? И она с удовольствием об этом рассказывает. Ей это нравилось. А нравилось ли Варбанец? Во всяком случае она приняла предложенную Гумилевым игру и даже подписывалась иногда: «Мумма».

Самые счастливые воспоминания Гумилева об этом времени: Птица и любимый город.

Из писем Льва Гумилева Наталье Варбанец:

«Продолжаешь ли щеголять длинными юбками, как тогда, когда мы были в Зоологическом саду и шли через вечереющие парки».

«Я люблю, когда ты фигуряешь на фоне Города. Это идет вам обоим».

Иногда к ним присоединялась Марьяна. Как-то втроем поехали на Елагин остров, любимое место отдыха ленинградцев. Решили покататься на лодке. Оказалось, нужен паспорт для залога. Ни у Натальи, ни у Марьяны, несмотря на совсем недавно отмененные законы военного времени, документов не оказалось. Лев правила советской системы усвоил твердо и даже пошутил по этому поводу: «Как известно, человек создан из души, тела и паспорта».

Часы отдыха были редкими. Лев пытался наверстать упущенное за годы тюрем и лагерей. Наталья, продолжая работать, поступила в Библиотечный институт. Она уже давно была специалистом, но до сих пор не имела высшего образования. А жизнь все еще была очень тяжелой, часто они оказывались, по словам М.Л.Козыревой, в «диком безденежье». А еще Наталья давала повод для ревности, и это очень огорчало Гумилева.

Летом 1948-го Лев, как обычно, уехал в экспедицию, а Люблинский увез Наталью в Батуми, в дом отдыха. То был сильный удар по мужскому самолюбию Гумилева. Весь свой гнев он обрушил на Люблинского, которого с тех пор стал называть «Птибурдуковым». Но тогда в любовном треугольнике, придуманном Ильфом и Петровым, ему оставалась самая незавидная, жалкая роль Васисуалия Лоханкина. Скорее всего, он об этом не думал. Ему казалось, что нелепым именем он унижает соперника: «К Птибурдукову от меня уходишь, к ничтожному Птибурдукову…»

Европейски образованный Люблинский совершенно не походил на Птибурдукова и скорее всего даже не знал, каким обидным прозвищем его наградили. Да и дело было не в Люблинском, а в характере Натальи Варбанец, которая не считала нужным быть кому-то верной.

Наверное, Лев не раз вспомнил эти стихи отца, но понял, что расстаться с Натальей он не может, вернее, не хочет. Пришлось смириться с ее характером, что при его гипертрофированном, как и у отца, самолюбии было очень тяжело. Ссоры и взаимные обиды не забылись и через годы.