Гумилев сын Гумилева - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Беляков cтр.№ 45

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Гумилев сын Гумилева | Автор книги - Сергей Беляков

Cтраница 45
читать онлайн книги бесплатно

Гумилев и позднее будет с интересом следить за судьбой Козырева: «Не может быть, чтобы умную и верную мысль никто не понял и не оценил. Если за ближайший год он не станет первым физиком мира, то, значит, он просто академпридурок». Первым физиком мира Козырев не станет, но и в «академпридурки» его записывать несправедливо. Сам же Гумилев со временем убедится, что признание научного сообщества даже перспективная научная идея получает не всегда, по крайней мере, не сразу. Гумилевскую теорию этногенеза до сих пор не признает большинство историков и этнологов.

Самого же Гумилева в лагере считали не историком, а поэтом, достойным своих великих родителей. Удивительно, что с товарищами-зэками соглашался и сам Гумилев. Когда Гумилев неожиданно проиграл турнир поэтов, уступив полбалла Снегову, то пришел в ярость и устроил своему удачливому другу сцену: «Он твердил, что я поступил непорядочно, — вспоминал Снегов, — Он, это всем известно, поэт, его будущая жизнь вне литературы немыслима – он намерен стать на воле писателем и станет им наперекор всему. А я им – это тоже всем известно – физик и философ, моя будущая жизнь – наука».

Откуда этот неожиданный демарш? С чем он связан? Он как будто утратил надежду вернуться к востоковедению, к нормальной научной работе и решил избрать для себя другой путь.

Но, возможно, на Льва Гумилева повлияло и еще одно обстоятельство: рядом не было матери. Анна Андреевна никогда не считала, что карьера поэта подходит ее сыну и, напротив, следила за его академическими успехами, даже гордилась перед знакомыми: «Лева уже писал собственные научные работы (к этому времени только одну работу. – С.Б.), овладел языками (из восточных только новоперсидским. – С.Б.). Он спросил однажды у своего профессора: верно ли то-то и то-то? Профессор ответил: раз вы так думаете, значит, верно…» – рассказывала она Лидии Чуковской.

Уже после войны Ахматова пересказывала другу Гумилева Василию Абросову слова, которые будто бы слышала от академика Тарле: «…в России не чаще чем через 10 лет появляется один студент на страну с такими выдающимися способностями, как у Левы».

Стихами сына она никогда так не гордилась. Ахматова оказалась совершенно права, но в начале сороковых Гумилев думал иначе. Слушатели-зэки хвалили его стихи и сулили Гумилеву-младшему большое будущее.

НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Более всего, на мой взгляд, удались Гумилеву драматические сказки, остроумные и блестящие, а местами печальные, написанные живыми, музыкальными стихами.

Жанр для середины XX века архаический, но подобную архаику любил и его отец. Придирчивый читатель, тем более литературовед, укажет на эклектизм «Посещения Асмодея», в котором переплелись легенда о Фаусте, комедия дель арте и «Балаганчик» Александра Блока. Совершенно оригинальными эти сказки сделало религиозное мировоззрение Гумилева.

В детстве Лева, крещенный, как и полагается, в православную веру, усвоил и некоторые основы православного взгляда на мир. Уже в 1949 году, во время нового следствия, он признается: «…на формирование моей идеологии повлияла семейная традиция. <…>

Моя мать, Ахматова Анна Андреевна, тоже человек религиозный». Но религиозные взгляды Гумилева формировали не только семейные традиции и православный катехизис. Фантасмагорическая реальность сталинской России повлияет на его мировоззрение не меньше, отпечатается на нем, как на необожженной глине.

Писатели и поэты – Александр Солженицын, Анна Ахматова, Михаил Булгаков, Лидия Чуковская и даже Аркадий Гайдар – передали реальность Большого террора не только намного раньше, но и лучше историков. Дело здесь в особенностях художественного мышления.

Террор, задуманный с циничным прагматизмом, выродился в явление бессмысленное и совершенно иррациональное. Люди рационального склада просто недоумевали, не могли понять, что происходит. Логика научного познания была здесь бессильна.

«…Бьют, пока человек не сознается. В чем угодно, хоть в изготовлении бомб. <…> Одно только непонятно – зачем?» – недоумевал физик Матвей Бронштейн. Допустим, Матвею Петровичу не хватило времени, чтобы осмыслить происходящее, — он сам вскоре стал жертвой террора. Но вот маршал Жуков, человек, одно время приближенный к верховной власти, даже много лет спустя так и не понял, что же случилось: «В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и какихлибо разговоров… <…> Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. (…) Советские люди от мала до велика не понимали, что происходит, почему так широко распространились среди нашего народа аресты».

В отличие от ученого и военного Надежда Яковлевна Мандельштам не стала искать разумного объяснения происходящему. Всё равно бесполезно. Поэтому она намного ближе подошла к сути происходящего: «Столкновение с иррациональной силой, иррациональной неизбежностью, иррациональным ужасом…»

Бердяев, не видевший Большого террора, но уже переживший Первую мировую, писал о новом Средневековье: XIX век, светлый и ясный день человечества, окончился. Наступила ночь. Он предполагал, что наступила надолго, и призывал готовиться к нескольким столетиям сумерек и тьмы. Бердяев ошибся, но идея нового Средневековья неожиданно отозвалась на родине Бердяева. Отозвалась в рыцарских нарядах булгаковского Во ланда и его свиты и в стихах Льва Гумилева:

Средневековьем
Пренебрегать мы больше не должны.
Оно прижалось к нашим изголовьям;
Не нам оно, а мы ему нужны.
В гудках авто, в громадах серых зданий
И блеске электрических огней
Не слышно нам старинных заклинаний,
Не видно оживающих камней.
А между тем, как прежде, правит смертью
И тусклой жизнью только пустота.
Над крышами домов кружатся черти,
И ведьма гладит черного кота.

Иррациональная сила… Михаил Булгаков нашел ей имя. Но «Мастер и Маргарита» и сказки Гумилева – совершенно противоположны друг другу. Воланд у Булгакова – жестокий, но справедливый владыка этого мира. Дьявол вершит работу, слишком грязную для Иешуа и Левия Матвея. Неприятную работу, но необходимую: «…что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли все тени?» Невинных жертв нет, всем воздается по заслугам.

«Посещение Асмодея» – история о том, как бес, дух зла, пытается обманом, угрозами и силой отнять души у тупого и сластолюбивого профессора-марксиста и двух студентов, Арлекина и Пьеро. Профессору до Фауста далеко. Асмодей, бессоблазнитель, легко и недорого покупает его душу. Завистливый профессор, увидев за соседним столиком девушку-Коломбину в компании Арлекина и Пьеро, просит беса устранить соперников. Ас модей с готовностью обещает:

Мы приведем, стремясь спокойно к цели,
Юнцов в тюрьму, а девочку в постель.

Дело сделано наполовину. Асмодей, притворившись мудрым сокамерником, уговаривает Арлекина и Пьеро, затем пытается их соблазнить, обернувшись девицей. Наконец, ничего не добившись, Асмодей оборачивается следователем в (чекистской?) форме и силой заклинаний принуждает студентов отдать дьяволу свои души:

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию