Движение вверх - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Белов cтр.№ 62

Несмотря на последствия тяжелейшего перелома руки, перенесенного в юности, Иван обладал очень сильным броском. Бросок у него в целом был поставлен неплохо, хотя и «со стояка», не в движении. У него также были хорошая скорость, хорошее видение площадки и — хороший пас. Ваня обладал редчайшим для баскетболистов качеством — он не просто умел, он любил пасовать. И, наоборот, не только любил, но и умел.

Раньше отечественная спортивная история знала в качестве главного распасовщика лишь Арменака Алачачяна. Располагая хорошими знакомствами в среде спортивных журналистов, он регулярно получал PR в виде комментариев: «Последовал гениальный пас Алачачяна, который, к сожалению, не прочитали партнеры по команде» На самом деле, гениальность большинства этих пасов по диагонали в аут была понятна только их автору. Но, что касается Едешко, пасовать он действительно умел. И любил. Он моделировал игровые ситуации под свой пас.

Осмотревшись в сборной, сопоставив условия в разных командах (об этих условиях, возможностях по переходу в ту или иную команду Иван расспрашивал и меня), новичок оказался не таким уж простаком, каким казался, и. в конце 70-го выбрал для продолжения карьеры ЦСКА. Впрочем, клеймо «кондрашинец» Гомельский сохранил за Ваней навеки. Только добродушие и бесконфликтность Едешко, его неспособность к каким-либо интригам и участию в оппозиционных группировках помогли ему остаться в армейском клубе и не стать главному тренеру настоящим врагом.

Кондрашина, который привел его в большой баскетбол из неизвестности, сделал из него мастера игры (позднее для Гомельского таким игроком станет Еремин), Иван все же отблагодарил, и по-царски. Этой благодарностью стал великий пас Сашке Белову, решивший судьбу эпического противостояния с США в финале мюнхенской Олимпиады. Мне кажется, есть некая высшая справедливость (во всяком случае, я в нее верю) в том, что судьбу фактически проигранного уже финала решили в нашу пользу два «кондрашинца» — Едешко и Белов. Этим пасом Ваня в одно мгновение создал себя для истории баскетбола.

Кондрашин и Едешко — два простых мужика, два честных работяги. Возможно, действительно, Бог в том финале показал всем, что гордым Он противится, а смиренным дает благодать. Иван и своим именем, и жизненной философией напоминал самого знаменитого героя русского фольклора. Более простодушного, беззлобного человека, чем он, я никогда не встречал. Простак в поведении, в восприятии жизни, он всегда был предметом всеобщих шуток и подтрунивания, которые переносил совершенно легко и без обид.

Порой эти шутки были довольно злыми, как, например, у Модестаса Паулаускаса. Как-то, играя в карты и проигрывая, раздраженный литовец стал «острить» насчет того, что усы у Едешко (он первым в сборной обзавелся ими еще в 1972-м) образовались в результате постоянного вытекания соплей в детстве. Самое удивительное, что Ваня, послушав это все с полчаса, в конце концов согласился с Модей: да, мол, так оно, скорее всего, и было.

Честно признаюсь, что со мной такие номера не прошли бы. Хотя я и не выглядел гренадером, но острить в отношении меня почему-то не решались. Да и прозвища в команде я не приобрел (хотя по-настоящему злых и обидных прозвищ у игроков практически не было — в основном производные от имен и фамилий).

Едешко очень простодушно и естественно реагировал на все, с чем знакомился впервые, в том числе в сборной и ЦСКА. Помню, во время

Всемирной универсиады в Турине в 1971-м в столовой предлагали маленькие бутылочки итальянского вина. Мы с Паулаускасом, как опытные сборники, хотя и не пили вино во время турнира, но активно копили эти «шкалики». После того, как мы дернули в финале американцев, мы с Модей широким жестом выставили ребятам в раздевалке накопленную батарею. Так вот то, что два знаменитых игрока сборной «накрыли поляну» для команды, вызвало у Вани неподдельное изумление.

Иван отыграл в ЦСКА до 1980 года. Несколько лет он отработал тренером черемховского «Шахтера» в Иркутской области. Сейчас живет в Москве, неплохо выглядит, остается, как прежде, добряком и — желанным гостем во всякой аудитории, собирающейся повспоминать о «золотом» матче в Мюнхене.

Хотел бы ошибаться, но, думаю, те три секунды славы в олимпийском финале 1972-го сыграли с Иваном злую шутку. Не то, чтобы он остановился в развитии, но притормозил — совершенно точно. Он словно остался на всю жизнь в плену у своего знаменитого паса, ставшего доминантой в его жизни, вновь и вновь возвращаясь к переоценке и к воспоминаниям (в основном, конечно, приятным) того эпизода. Вероятно, он по-своему счастлив в этой иллюзии, хотя мне это и не до конца понятно — победа победой, но жить интереснее не прошлым, а настоящим и будущим.

Команда мечты

Впрочем, эту победу еще предстояло сотворить. Подготовка к мюнхенской Олимпиаде началась у сборной СССР практически сразу по окончании чемпионата Европы в Эссене. В соответствии с действовавшими тогда правилами в олимпийском сезоне не проводился розыгрыш Кубка европейских чемпионов. Поэтому весь ноябрь был свободен для тренировочных сборов и игр.

Впрочем, весь внутренний сезон, как и всегда, был подчинен интересам сборной. Особенно теперь, когда во главе угла стоял важнейший старт четырехлетия — Олимпиада. Главная команда страны была обеспечена самыми лучшими условиями для подготовки, которые только были в ту пору возможны. Безусловно, решающим фактором, отличавшим ситуацию тех лет от нынешней, была возможность руководства сборной располагать нужными им игроками столько, сколько заблагорассудится тренерскому штабу. Как и раньше, мы готовились к главному турниру сезона примерно три с половиной месяца.

Национальный чемпионат 1971/72 года снова оказался противостоянием ЦСКА и ленинградского «Спартака», теперь тем более напряженным и интересным, что в стане ленинградцев были главный тренер сборной и один из ее ведущих игроков. Закончилось оно без сенсаций — победой ЦСКА, однако конкуренция и интрига в течение сезона, уверен, шли на пользу всем «сборникам».

Однако были на этот раз и особенности. Главная из них состояла в том, что Кондрашину удалось создать в команде прекрасную атмосферу доверия и свободы.

На тренировочный сбор в Сухуми в мае 1972-го он разрешил игрокам поехать с семьями. Это было невероятным для того времени событием. Обстановка на сборе в результате оказалась одновременно и комфортной, и рабочей. Игроки, будучи матерыми профессионалами и прекрасно понимая значение подготовки к Играм, оценили доверие тренера и пахали на тренировках за троих. А возможность проводить свободное время вместе с близкими, в прекрасных условиях кавказских субтропиков, давала дополнительную физическую и эмоциональную разгрузку.

На том сборе мы сдружились с фехтовальщиками из олимпийской команды и регулярно выходили на общие прогулки на «пленэр» в горы. Жарили шашлыки, не пренебрегали и домашним вином, при этом никто не нажирался, все вовремя ложились спать и наутро были безупречно готовы к очередному тренировочному дню.

Во время предолимпийского сбора в Москве, в Серебряном Бору, произошло и вовсе неслыханное — Кондрашин разрешил сборникам-москвичам ночевать дома! И вновь — никто не опаздывал на тренировки, никто не пил, не «залетал», все были в прекрасном рабочем тонусе.