Я был адъютантом Гитлера. 1937 - 1945 - читать онлайн книгу. Автор: Николаус фон Белов cтр.№ 79

18 июня до Гитлера дошло желание французов заключить перемирие. Глубоко взволнованный этим предложением, он поручил министерству иностранных дел ответить французам, что сначала должен переговорить с итальянцами. На следующий день он вылетел в Мюнхен, чтобы встретиться там с Муссолини. Ему пришлось приветствовать дуче как своего соратника по оружию, а это никакого удовольствия ему не доставляло. Но Муссолини был в полном восторге и обещал блестящие успехи. Два дня спустя, 20 июня, в Тур прибыла французская комиссия по заключению перемирия. Переговоры должны были начаться 21 июня в 11 часов утра в Компьене, на том самом месте, где 9 ноября 1918 г. было подписано перемирие Эрцбергером, маршалом Фошем и адмиралом Вейганом. Гитлер уже давно представлял себе эту сцену, и теперь его обуревало желание сыграть в ней историческую роль. Он приказал установить в Компьеньском лесу тот самый железнодорожный вагон, в котором проходила церемония в 1918 г. Фюрер повелел участвовать в первом заседании трем главнокомандующим видами войск вермахта, а также Кейтелю и имперским министрам Гессу и фон Риббентропу. Из-за опоздания французской делегации начало переговоров пришлось перенести на 15 часов.

Гитлер в одиночестве приблизился к историческому вагону, обошел фронт почетного караула, а затем вошел в вагон. Через несколько минут прибыла французская комиссия по перемирию во главе с генералом Хунтцигером. Она сразу же направилась в вагон. Кейтель зачитал преамбулу соглашения о перемирии. Затем фюрер и сопровождавшие его лица из вагона вышли и сразу отбыли. Переговорами, затянувшимися до 22 июня, руководил Кейтель. В ночь с 24 на 25 июня о заключении перемирия было объявлено по радио, оно вступило в действие. Все мы в этот момент вместе с Гитлером собрались в столовой Ставки и после того, как выстроившиеся под окном горнисты батальона сопровождения фюрера протрубили сигнал «Слушайте все!», молча прослушали радиопередачу. Это, вне всякого сомнения, было глубоко впечатляющее и захватывающее событие. Возникла радостная беседа. Ликование и понимание всей серьезности момента были трудно сочетаемыми полюсами.

Во Франции воцарилось напряженное состоянии конца света. Огромная масса беженцев, запрудившая все дороги, теперь возвращалась в родные места. Гитлер использовал это время для нескольких поездок по захваченной Франции. После перенесения Ставки в Брулей-де-Пеш он посетил район боев Первой мировой войны и обелиск павшим у Лангемарка, а также другие памятные с тех времен места. Вместе с двумя однополчанами по той войне (одним из них был рейхсляйтер [директор издательского концерна НСДАП] Макс Аман) фюрер побывал на своих старых позициях неподалеку от Реймса. 28 июня Гитлер неофициально вылетел в Париж, где провел лишь несколько ранних утренних часов. Постоял у Триумфальной арки, осмотрел гробницу Наполеона во Дворце инвалидов и Оперу. Во Дворце инвалидов высказал желание перевезти саркофаг сына Наполеона – герцога Рейхштадского из Парижа в Вену. При посещении Оперы сам определял, куда именно его следует вести, и рассказывал сопровождавшим об особенностях архитектуры и оборудования этого здания. В поездке его сопровождал, в частности, профессор Шпеер.

29 июня Гитлер перенес свою Ставку в Шварцвальд. Шмундт подчинил ей и близлежащие позиции зенитной артиллерии. В эти дни по всему поведению фюрера было заметно, что с плеч его свалился тяжкий груз. Он казался открытым и занимался такими делами, которые не были непосредственно связаны с войной. Так, пригласил к себе гауляйтеров западных областей и передал гауляйтеру Бюркелю управление Лотарингией, гауляйтеру Роберту Вагнеру – Баденом, а Эльзасом – Бальдуру фон Шираху, который поход на Францию проделал с полком «Великогермания» в качестве лейтенанта.

Затем Гитлер предпринял двухдневную поездку в Эльзас. В первый день побывал в Страсбурге, посетил Мюнстер, походил по древним улицам и районам города. Остальную же часть поездки и еще два дня посвятил осмотру участков «линии Мажино». В эти поездки он брал с собой Ламмерса и Майсснера. Последний был родом из Эльзаса и всю дорогу рассказывал к месту характерные анекдоты.

В эти дни пребывания в Шварцвальде перед Гитлером вставал серьезный вопрос, как поведет себя в дальнейшем Англия. Он не мог себе представить, чтобы Черчилль пошел на мирные переговоры. Образ мыслей и позиция английского премьера характеризовались его речью 3 июля. Как раз тогда одно соединение британского военно-морского флота появилось у Мерс-эль-Кебира вблизи французского порта Оран на североафриканском побережье и ультимативно потребовало сдачи находившихся там французских военных кораблей. Французский адмирал сделать это отказался. Тогда британский королевский флот немедленно открыл по ним огонь, потопив их. Хотя на это Гитлер и заявил, что на ближайшем же заседании рейхстага еще раз сделает Англии серьезное предложение, на успех он не рассчитывал. Сам же фюрер хотел избежать борьбы с Англией, ибо уже сказал себе, что столкновение с Россией – неизбежно. Иметь в этом столкновении у себя за спиной врага он не желал. Итак, одна борьба была закончена, предстояла другая.

Еще в Бельгии была достигнута договоренность о расформировании примерно 20 пехотных дивизий. Но при этом Гитлер определил, что следует сформировать 10 новых танковых дивизий.

Поход на Францию выдвинул несколько весьма оживленно обсуждавшихся в окружении Гитлера вопросов. В частности, о потерях войск СС. Вследствие ухарского, легкомысленного и неопытного командования пока еще немногими соединениями этих войск они понесли невероятно большие потери. Молодых эсэсовских солдат бросали в бой необдуманно и нелепо, и – что было особенно удивительно – безответственно. Гитлер говорил об этих потерях и о возможностях их сократить. Но больше всего удивлялись участники Первой мировой войны: их поразила низкая боеспособность французской армии и несостоятельность ее командования. Фюрер тоже был потрясен этим, хотя в исходе данной кампании никогда не сомневался.

Первый разговор о дальнейшем ведении войны против Англии состоялся у Гитлера с Браухичем еще в Брулей-де-Пеш. Во время этого разговора, как мне помнится, тот мимоходом упомянул, что, если Англия не пойдет теперь на заключение мира, следует взвесить возможность как можно быстрее высадиться на ее территории. Фюрер отнесся к этому положительно, но захотел отложить решение на несколько дней.

В английском военном руководстве, считал Гитлер, ярко выражается огромное личное честолюбие Черчилля. Его единственный шанс – война, к которой он стремился еще с середины 30-х годов. Своего союзника по этой задаче он искал в США и нашел его в лице Рузвельта. «Конечно, я ошеломил Англию, – говорил фюрер, – и Рузвельт еще не может участвовать в этом деле полномасштабно. В Америке такая программа так быстро не проходит. Но Черчилль довел антигерманское натравливание всего англоговорящего мира до утверждения, что именно Гитлер хочет войны. Если же теперь вторжение на Британские острова приведет к удаче, по меньшей мере сомнительно, сможет ли тогда Англия, как это утверждает Черчилль в палате общин, продолжать войну с территорий своей империи.

На вершинах Шварцвальда в конце тяжелой, но победной операции Гитлер еще раз нашел суровые слова насчет поведения командования сухопутных войск. Еще Фрич и Бек вечно пытались помешать ему начать войну. Они полагали сделать это саботажем вооружения и предостережениями насчет военного превосходства Франции. Он никогда им не верил, а теперь доказал правильность своей оценки ее вооруженных сил. Поскольку Браухич и Гальдер полностью идут по стопам Фрича и Бека, он должен относиться к их советам весьма недоверчиво.