Конец света. Первые итоги - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Бегбедер cтр.№ 67

С тех пор как я прочитал эту книгу, меня не покидает уверенность, что книги должны рассказывать правду, даже если она напоминает Апокалипсис. Красота — один из способов говорить правду. «Разрушения могут быть красивыми» (Кундера, «Шутка»). Война выглядит соблазнительно — ой, разве можно такое заявлять? Не только можно, но и нужно. Как и то, что смерть величественна, ужас гламурен, покушения сексуальны, пытки эротичны, порнография романтична, роман аморален, а самая пленительная на свете вещь — это цунами.

«— Нет добра, — сказал Джек. — И милосердия в этой чудной природе нет.

— Это злая природа, — ответил я. — Она нас ненавидит, она наш враг. Она ненавидит людей.

— Ей нравится смотреть на наши страдания, — тихо проговорил Джек.

— Она смотрит на нас холодным взглядом, полным ненависти и презрения.

— Перед этой природой, — произнес Джек, — я чувствую себя виноватым, опозоренным, жалким. Это не христианская природа. Она ненавидит людей за то, что они страдают.

— Она завидует человеческим страданиям, — сказал я» (Малапарте, «Шкура», 1949).

Вот за что я люблю книги: открываешь роман о Второй мировой войне, а в нем говорится о стихийной катастрофе, случившейся 11 марта 2011 года. Художественная литература существует не для того, чтобы упрощать вещи, а для того, чтобы их осложнять. То, что мы видим вокруг себя, менее правдиво, чем то, о чем мы читаем в книгах. Великие романы содержат ложь, которой предстоит осветить наше существование. Истина запрятана где-то там, в вымысле. Но что это за истина? Она ускользает от меня, как красивая женщина. Я только и делаю, что ищу ее. Иногда нахожу ее в книгах. Надеюсь, что когда-нибудь сумею ее написать.

//- Биография Курцио Малапарте — //

Однажды Малапарте встречался с Муссолини. Тот задал ему каверзный вопрос: «Скажите, дружище, что вы сделали бы, если бы были Бонапартом?» И вот что ответил тосканец: «Я проиграл бы битву при Аустерлице и выиграл при Ватерлоо». Малапарте — это псевдоним («Бонапарт кончил плохо, Малапарте кончит хорошо»). Настоящее имя Малапарте — Курт Эрих Зуккерт (1898–1957). Отец у него был немец (как и у Буковски). Малапарте — это итальянский Хемингуэй, заальпийский Селин. Во время Первой мировой войны он был ранен. До 1933 года поддерживал фашистов, затем вроде бы перешел в Сопротивление. Выстроил себе самый прекрасный в мире дом на Капри (Годар снимал в нем «Презрение»). По характеру был хвастун, мифотворец, задавака и самовлюбленный эгоист, одним словом, нормальный художник. Лучшие его романы — «Капут» (1943) и «Шкура» (1949). Написал также эссе «Техника государственного переворота», встреченное с огромным интересом в 1931 году, но не потерявшее своей актуальности и в 2011-м ввиду событий в Тунисе, Египте, Ливии, Иордании, Алжире… (список каждый может по желанию продолжить).

На свете не так много книг, которые хочется перечитывать каждый год, тратя на это минут по двадцать, чтобы потом прижать томик к самому сердцу, рискуя его раздавить. «Крушение» принадлежит к их числу. На самом деле это три статьи, заказанные автору журналом «Esquire» и опубликованные в феврале, марте и апреле 1936 года. Если мне не изменяет память, это был первый случай, когда человек, разрушенный алкоголем, публично, на страницах журнала, признался в том, что пьет, страдает от депрессии и утратил способность писать. По сути это прощальное письмо, наполненное безграничным отчаянием и одновременно демонстрирующее чувство собственного достоинства автора, внушающее глубочайшее уважение. Публикация статей обернулась скандалом. Американцев шокировало бесстыдство, с каким кумир их безумных лет признавался в собственной слабости.

Можно ли спастись от превращения в легенду? Скотт и Зельда Фицджеральд еще при жизни были вынуждены повсюду таскать за собой тяжкий груз стереотипов — дети джаза, любители джина и эксцентричных танцев, неверные любовники, они поделили между собой четко обозначенные роли: он — непросыхающий бездельник, она — накачанная наркотой ветреница. После смерти ситуация только ухудшилась. Сегодня о Фицджеральде можно писать лишь в определенном ключе, либо как об избалованном дитяти потерянного поколения, либо как о символе несчастья, вырядившемся в смокинг.

Но Фрэнсис Скотт Фицджеральд в первую очередь был великим юмористом, как, впрочем, любой великий писатель. Он обладал потрясающим чувством изысканной провокации, которое приводит меня в восторг: «Гости сменяли друг друга без перерыва, и это было до того странно, что мне пришлось затопить яхту, лишь бы они разошлись по домам». Все его творчество, и романы и рассказы, — это легкая сатира на высшие слои американской буржуазии, все эти браки по расчету и тупое упорство в обогащении. Это Чехов, переписанный Сен-Симоном. Только сосредоточившись на его юморе, мы сможем открыть для себя подлинного Фицджеральда, Фицджеральда-бунтаря. «В сущности, я марксист», — записал он в одном из блокнотов, обнаруженных после его смерти. Как это так? Фицджеральд — предтеча Че Гевары? Да, за каждым внедренным в общество пародистом скрывается опасный террорист. «Ночь нежна» — это Бунюэль, Феррери, Моки. Гэтсби — бандит, издевающийся над миллиардерами. Доживи он до наших дней, Фицджеральд напечатал бы роман под названием «Бриллиант размером с Всемирный торговый центр».

«Шляпа фокусника оказалась пуста». Экономическая депрессия 1929 года ввергла Фицджеральда в другую, нервную. «Крушение» — повесть о его личном крахе. Ее автор словно смоделировал собственное будущее. В юности он потешался над разорившимися людьми, а теперь сам попал в их число. Тот факт, что несчастье прогнозируемо, не отменяет его неизбежности. Вспомним знаменитое начало текста: «Of course all life is a process of breaking down» («Конечно, любая жизнь есть процесс разрушения»). «Крушение» рассказывает о том, как и почему великий нью-йоркский писатель 1920-х годов через два десятка лет оказался в Голливуде, больной и без гроша в кармане: «В один миг мне неожиданно стало лучше. — Но, едва прослышав про это, я треснул, как старая тарелка». Разрушение осуществлялось в четыре этапа. Позвольте предложить вам соответствующую ИНСТРУКЦИЮ.

1. Живите на широкую ногу, даже если это вам не по средствам (транжирьте деньги, не думая о завтрашнем дне);

2. Каждый вечер напивайтесь до потери сознания («все житейские действия, от утренней чистки зубов до приглашения друзей к ужину, теперь требовали от меня усилий»);

3. Используйте в качестве источника вдохновения свои юношеские разочарования (исключение из принстонского клуба «Треугольник», облом с Джиневрой Кинг, трудное завоевание Зельды Сейр): вот увидите, через 20 лет все они проявятся на вашем лице, причем в самой грубой форме;

4. Работайте для кино: «Уже в 1930 году я интуитивно понял, что даже звуковое кино превратит самого коммерчески успешного писателя в такую же архаику, как кино немое».

Фицджеральда считают то милым и поэтичным, то изысканно классическим автором, тогда как на самом деле он, как и любой другой гений, только тем и занимался, что рушил устои и вводил всякие новшества. И Фицджеральд, и Джойс сражались в рядах одной и той же армии! Кстати, оба эти любителя заложить за воротник в начале 1920-х годов встречались в Париже. Великие писатели всегда авангардисты. Но за свой беспокойный характер приходится платить высокую цену. Тот, кто отказывается следовать общепринятым правилам, ставит себя в уязвимое положение: одна из глав «Крушения» называется «Handle with care». Это типовое предупреждение, которое во время переезда пишут на коробках с посудой (как треснутой, так и целой) и которое означает: «Осторожно! Стекло!» Фицджеральд хотел озаглавить свои записки «Diary of a literary failure» («Дневник литературного провала»). И этот пункт остается единственным, в котором проницательность ему изменила. Его личный крах лишь способствовал тому, что его творение пережило автора.