Букет из Оперного театра - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобусова cтр.№ 51

— Насчет денег мы сговорились. Ты мне правду скажи: зачем лезешь туда? Не скажешь правду — не поведу. Духи катакомб злые. Кто знает, что задумала.

— Скажу, — Таня окинула старика тяжелым взглядом. — Подруга моя сгинула там. Кто-то отправил ее по тропе мертвецов и по дороге задушил.

— Быть того не может! — Хач всплеснул руками. — Кто помнит про тропу мертвецов? Никто не ходит по ней уже не один десяток лет!

— А вот вспомнили, — зло ответила Таня. — Кто-то ведь вспомнил. И подругу мою отправил по ней.

— Да как же она в катакомбы-то вошла? Ведь это страх божий! Тут мужики здоровенные боятся, а одна девчонка… Как ее-то заставили?

— Вот я и хочу узнать, как ее заставили. И почему она пошла.

— Только очень старые люди могут помнить про этот ход, отчаянные, — Хач покачал головой. — Плохая твоя история. Ну, делать нечего. Пойдем.

И они пошли. Хач отлично знал лабиринты катакомб — это было правдой. Он ни разу не сбился с дороги, отыскивая такие ходы, о существовании которых Таня и не догадалась бы. По дороге он рассказывал свою нехитрую историю.

— На контрабанде пуд соли съел, — шутил Хач, — а знаешь, называли-то нас как? Соленые контрабандисты! Так здорово обманывали таможню, потому что вместо всех грузов перевозили… соль.

— Это как? — искренне удивилась Таня.

— А вот так. Была договоренность с таможней. Груз разгружали в укромном месте, где есть вход в катакомбы. Прятали там товар, а на его место грузили соль. Потом гнали корабль к таможне. Что везете? Соль. Платили за соль пошлину — и все шито-крыто. Таможня была в доле. Соль аккуратно возвращали на свое место в катакомбах, и так до следующего раза. Эх, хорошие были деньки… Вся жизнь так прошла…

Хач говорил долго, и разговор его словно сокращал страшный путь. У Тани кровь стыла в жилах, когда она видела среди лабиринта подземных коридоров свежую кладку камней. Что это было — свежие следы добычи камня или там были живьем замурованы люди? Не вытерпев, она спросила Хача. Тот, как всегда, покачал головой.

— А может быть и так, и так. Замуровать в камень — любимое дело тех, кто жил в катакомбах, — контрабандистов, пиратов. Расскажу тебе одну историю. Случилось это на моей памяти. Промышляли вдоль побережья пираты, главарь у них был страшный, по кличке Седой. Я тогда еще мальчишкой был, с родителями выходил в море. И произошел жуткий случай. Захватили они как-то одну богатую яхту. Да с трудом захватили. Семья на ней какая-то знатная ехала, с охраной — с солдатами, и решили дать бой. Много людей Седого порешили. Ну Седой и впал в ярость. А пират он был опытный, захватил яхту. И семью эту живьем взял — муж был, жена и сынок, мальчонка лет восьми. И решил Седой замуровать их в катакомбах. Повел по тропе мертвецов, да только в обратную сторону. Да где-то по дороге велел своим людям взрослых замуровать. А мальчонку пожалел в последний момент. И вот представь: стоит мальчонка, смотрит, а на глазах у него в камень живыми мать с отцом замуровывают. От такого зрелища и взрослый с ума бы сошел. Как последний камень в могилу уложили, мальчишка вдруг вырвался и уставился на Седого страшными красными глазами. Люди, которые эту сцену видели, говорили, что в мальчишку как сам дьявол вселился. Седой вдруг словно рассудок потерял. Глаза остекленели, двигался, как в полусне. Хвать за нож — и тут же, на глазах своих людей, прямо под взглядом мальчишки, от уха до уха перерезал себе горло. А мальчишка вырвался и ну бежать в катакомбы. Все так перепугались, что никто не стал его догонять. Так что бродит где-то здесь, в катакомбах, еще и дух того мальчишки.

— Что же сталось с мальчишкой? — От рассказа Хача Тане было не по себе.

— Да шут его знает! Сгинул в катакомбах, исчез без следа. Превратился в призрак. Наверняка нашел здесь свою могилу. Так что есть где-то поблизости еще и эта неприкаянная душа.

— Да верить ли мне в твой рассказ? — воскликнула Таня. Ей было так страшно, что она задрожала.

— Чистой воды правда! Мы с отцом знали людей Седого, которые своими глазами видели, как он горло себе перерезал словно по указке мальчишки. Мальчишка был колдун! — Похоже, на Хача не действовали никакие доводы.

Катакомбы действительно были страшным местом. И, чтобы дойти до конца и не свихнуться от ужаса, Таня поняла, что надо сохранять молчание. Замолчал и Хач. Видно, и ему было не по себе. Внезапно они почувствовали запах морской воды.

— Почти пришли, — сказал облегченно Хач.

Еще через несколько метров прямо в потолке показалась железная крышка люка.

— Вот он, твой ход. — Хач аж заулыбался. Но сразу же стер улыбку с лица. — Откроешь его — заберешься в погреб дворца, а оттуда до любой комнаты рукой подать. Хорошо то, что в погребе нет людей, он всегда пустой. Даже продуктов в нем не держат. Раньше держали, теперь нет. Ну, забираться будешь, или как?

Он открыл крышку — поддалась она легко. Потом подсадил Таню вверх. Уцепившись руками она… оказалась в полной темноте. А Хач уже закрыл крышку. Через время, привыкнув к темноте, она разглядела небольшую кучу угля. Наугад сделала шаг вперед и… И вдруг сзади ее схватили сильные руки. Кто-то зажал ей ладонью рот. Таня развернулась — и сразу же передумала кричать. Это был Володя Сосновский.

Первый выпуск газеты. Секретное совещание. Новый сыщик из Киева. Возвращение Трацома. Покушение на Гришина-Алмазова. Взрыв

Красочный, разноцветный рассвет вставал над морем — необычно яркий для холодного зимнего дня. Бывали такие просветы — зима вроде бы успокоилась, решив ненадолго вернуть в уставший от холодных сумерек город солнечный праздник света и красоты.

Этот необыкновенный рассвет больше подходил для ранней весны. И редкие горожане, заставшие на улицах города первые рассветные лучи, с удовольствием вдыхали прохладный запах, полный бодрящей свежести моря, в котором ароматной, совсем не горькой нотой чувствовалась морская соль.

Первыми, кого застали лучи этой красоты на улицах, были мальчишки, которые под типографией ждали самого раннего выпуска утренних газет. Как пестрая стайка нахохлившихся воробьев, они толпились у закрытых ворот типографии, согреваясь этим ранним морозным утром лишь топтанием на месте. Каждый из них стремился занять очередь пораньше, чтобы первым получить свою порцию газет, а затем с криками и улюлюканьем рассыпаться по еще спящим улицам города, стремясь поскорее продать свой скоропортящийся товар.

Скоропортящимся он был потому, что новости следовали беспрерывно, сбивая с ног одна другую и этих пацанов — в буквальном смысле слова. Утренние новости устаревали и выходили из моды к обеду, их заменяли обеденные. Что же касается обеденных, то их полностью перечеркивали вечерние, которые переворачивали утренние и дневные вообще с головы на ноги.