Византиец. Ижорский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Борисов cтр.№ 40

– Наслышан о тебе, Пахом Ильич, сын мой старший, Хлёд, о тебе сказывал. Помнишь такого?

– Вот оно как… будь моим гостем, Удо, сын у тебя – достойный человек.

– Боюсь, не по нраву тебе придётся такого гостя принимать. Беду я на твою землю привёз. Ты уж извини, семья у меня в Бирке, Эрик казнил бы их, не исполни я воли Ощепка. Мои люди оружия не поднимали, на землю твою не ступали, можешь спросить у своих.

Пахом видел в бинокль, как человека Строгана не пустили на кнорр, посему поверил. Что же касалось остального, то преследовать столь уважаемого купца, регулярно посещающего Новгород, являлось тактической ошибкой. Ещё не понятно, как могут обернуться прожекты, а иметь обязанным тебе одного из самых состоятельных купцов соседней страны, казалось правильным.

– Раз так, то торговому гостю дорога открыта. Удачи тебе, Удо.

– Можешь найти меня в Ладоге, до встречи.

Свеи шустро заработали вёслами, стараясь поскорее перебороть мощное течение и уйти от острова, где твёрдо встала нога новгородцев.

Пиррова победа. Так можно было оценить результаты боя на Ореховом острове. Из пятидесяти восьми ушкуйников двадцать четыре лежали накрытыми холстиной и, если добавить почти три десятка раненых, то отряд фактически прекратил существование. Винить в этом Бренко было нельзя, слишком опытен оказался противник. Пахом был не в себе. Когда узнал о потерях, то чуть не растерзал пленных. Подойдя к мёртвым воинам, он опустился на колени.

– Павших похороним в Новгороде, – произнёс Ильич.

– Гребцы не двужильные. И так без передыху шли. Всех до Новгорода не довезём, – возразил кормчий.

– Я сказал в Новгороде! – Пахом Ильич вскочил с земли. – Они живота не пожалели, чтоб дети с голода зимой не пухли. В Софии отпевать будут. Оставьте меня, с ними посижу.

Вечером стало необыкновенно холодно и пришлось утепляться, накинув на плечи шинели. Оставаясь возле башни, можно было наблюдать за уходящим солнцем, край диска которого уже окунался в воду. Удивительное явление природы, особенно игра всевозможными тонами. Как-то я проводил отпуск на побережье совместно с сестрой Витой и её мужем Александром и их фраза: «небо на закате – это палитра бога» – необычайно точно подметила сложившуюся красоту. Жаль, что чертовски не хватает времени на такие простые вещи и, если оно появляется, то связано это с какими-то неприятными событиями. Компенсация, что ли? Едва я подумал об этом, как за спиной раздались шаги, и, обернувшись, увидел бредущего Людвига.

– Не помешаю?

– Присаживайся, бревно большое, а шкуры хватит на двоих.

Бренко поправил перевязь с мечом и присел на краешек.

– Людвиг, я понимаю, что ты опечален событиями этого утра, но ответь, как ты умудрился потерять стольких людей?

– Не знаю, Алексий. Ребята всё делали правильно, но что-то было не то. Когда Ральф прорвал строй, новгородцы перестали верить в победу. Как это правильно сказать… дух пропал. Оно ведь… ты мельницу на речке видел? – Людвиг развернулся ко мне лицом, шинель слетела с плеча, и рыцарь стал больше показывать руками, нежели объяснять словами. – Дружина, она как шестерёнки. Всё должно быть вымерено и отлажено, согласен?

– Армия – безусловно, напоминает механизм. Согласен с тобой, и пример хороший привёл: одна шестерёнка связана с другой.

– Так вот, если течение реки слабое и запруда никуда не годится, то, как бы ни были вымерены и обточены шестерни, мельница будет работать плохо.

– Про мельницу понял, про скрытый смысл – нет. Поясни.

– Нужна идея. Что-то, что сплачивает людей, заставляет идти на подвиг. Когда страх толкает к бегству, а душа говорит – нет. Надо стоять до конца. Понял? – Людвиг вытащил свой клинок и показал мне зазубрину на лезвии. – Я поверил, и душа подсказала мне: «Иди вперёд». Меч Ральфа разлетелся, а мой цел.

На острове нужен священник. Срочно и желательно толковый, понимающий политику партии и правительства. В замкнутом или ограниченном пространстве люди чувствуют себя подавленными и обречёнными. Остров, как раз из этой серии. А что до меча, так знал бы ты, уважаемый, из чего он сделан, не такой бы фортель выкинул. Вслух я этого не сказал, просто кивнул головой, сослался на холод и побрёл в палатку.

– Алексий, постой. Пленных с собой забери, не жить им здесь, зарежут их новгородцы. Да и мёртвых похоронить надо, последний долг воинский отдать.

– Обязательно заберем. Бояре Строгана просто так не отдадут. Видоками вместе с Ощепком будут, а с мертвыми наёмниками… то пусть Пахом Ильич разбирается, это его земля – ему и решать.

С утра настроение стало ещё паршивее. На ладью перенесли тела павших новгородцев, и рейтинг удачливой дружины Ильича даже в глазах его команды упал до уровня плинтуса. Не помогли ни связанные пленники, ни бочонок с пивом. Сможет ли он набрать новых людей, когда в Новгороде узнают о потерях? Не факт. Хуже того, Пахом Ильич ясно осознал и сообщил мне, что нужны профессиональные воины, а следовательно, придётся кроить бюджет. Плохо обученные ушкуйники вырвали победу лишь благодаря численному перевесу да индивидуальному мастерству Бренко. В общем, в этот раз прошли по самому краю, но больше так делать нельзя.

– Как дойдём до Ладоги, наймём лодку, на ней и повезём усопших. Немчуру на плот, да на Лопский погост свезите, там, на бережку, закопайте. – Пахом отдал последние распоряжения, и ладья отчалила от острова, увозя с собой скорбный груз.

* * *

Новгород походил на зарождавшийся смерч, когда листва и прочий мусор начинает двигаться по виртуальной спирали, готовой вознестись ввысь. По городским улицам бегали мальчишки, сообщая старшинам улиц, что собирается вече. Причём сторонники князя собирали своё, а оппозиционные бояре, во главе со Строганом – своё. Повод у каждой группировки тоже был свой. Ярославович требовал выдать боярина-предателя, направившего наёмных немцев лишить живота лучшего друга и своего ближника Пахома Ильича. Строгановцы же требовали изгнать самого князя, который мешает торговле со свеями, запретив смердам продавать хлеб честным спекулянтам.

– Мы для чего князя приглашали? Землю нашу оберегать, так пусть оберегает, а в дела наши не суётся. Этак у Новгорода вообще ничего скоро не останется. Не люб нам Александр! Не люб! – кричал Строган, взобравшись на помост.

Рядом с ним стояли его дружки, хлебные олигархи. Бояться нечего, Ощепка удавили в порубе, мол, с собой покончил. Оно и понятно, не выдержала совесть, на такого боярина напраслину возвёл, аж коленки до подбородка поджал, дабы повеситься. А что до немцев привезённых, так какой с них спрос? Таких же… с десяток! Да какой там, два десятка, прямо сейчас найдём. Не верите? А за монетку? То-то же! И скажут они, что шли вместе, да только купец напал подло, пограбить захотел, чудом ушли. В ста шагах от помоста были расставлены бочки с бражкой и несколько возков со снедью – бери, ешь, пей сколько душе угодно. Народ подтягивался, халявное угощение понравилось, властью всегда недовольны, был бы повод – причин в избытке.