Анна в кроваво-алом - читать онлайн книгу. Автор: Блейк Мастерс cтр.№ 7

Но с годами у меня завелись и собственные контакты. Глядя на небрежные красные буквы, похожие на зарубцевавшиеся следы когтей на бумаге, я догадываюсь, что это наводка от Руди Бристоля. По театральности. По готической романтике состаренного пергамента. Мне как бы предлагается поверить, что призрак сделал это сам: начертал свое имя чьей-то кровью и послал мне словно карточку с приглашением на ужин.

Руди «Ромашка» Бристоль убежденный гот из Нового Орлеана. Он бездельничает, присматривая за баром в недрах Французского квартала, застрявшего где-то в двадцатых, и мечтает оставаться всегда шестнадцатилетним. Тощий, бледный как вампир и злоупотребляет пирсингом. До сих пор от него поступили три хорошие наводки: славная, быстрая работа. Один из тех призраков, повешенный за шею в погребе, нашептывал сквозь половицы, соблазняя новых обитателей дома присоединиться к нему в земле. Я вошел, вспорол ему брюхо и вышел обратно. С этой-то работы Ромашка мне и понравился. Только впоследствии я научился получать удовольствие от его крайне возбудимого характера.

Я позвонил ему, как только получил письмо.

– Эй, чувак, как ты узнал, что это я? – Разочарования в голосе не было, только возбуждение и польщенность, напомнившие мне одного парнишку на концерте «Джонас Бразерс» ^[14]. Просто фанат. Если ему позволить, он нацепит рюкзак и примется колесить за мной по всей стране.

– Разумеется, ты. С какой попытки тебе удалось заставить буквы выглядеть как надо? Поди и кровь настоящая?

– Ага, настоящая.

– И чья же?

– Человеческая.

Я улыбнулся:

– Собственной писал, да?

В трубке пыхтит и ерзает.

– Слышь, тебе наводка нужна или нет?

– Ага, продолжай.

Я не сводил глаз с клочка бумаги. «Анна». Пусть я знал, что это всего лишь один из дешевых Ромашкиных трюков, но ее написанное кровью имя выглядело красиво.

– Анна Корлов. Убита в 1958 году.

– Кем?

– Никто не знает.

– Как?

– И этого никто не знает.

Все это начинало отдавать лажей. Всегда остаются записи, результаты расследования. Каждая пролитая капля крови оставляет бумажный след как отсюда до Орегона. И его старание придать фразе «никто не знает» зловещее звучание уже действовало мне на нервы.

– Тогда как ты узнал?

– Масса народу в курсе, – ответил он. – Это ж любимая страшилка в Тандер-Бей.

– Страшилки обычно оказываются всего лишь байками. Зачем ты тратишь попусту мое время?

Я потянулся за бумажкой, готовый смять ее в кулаке. Но не стал. Не знаю, почему я изображал скептика. Люди всегда знают. Порой много людей. Но они ничего не предпринимают. Ничего особенного не говорят. При этом себя стараются обезопасить, а на невежду, случайно угодившего в паутину, цокают языком. Им так проще. Это позволяет им жить при свете дня.

– Это не просто страшилка, – настаивал Ромашка. – Расспросами в городе ты ничего не добьешься… если только не спросишь в правильных местах. Она не завлекалка для туристов. Но загляни на любую подростковую девчачью пижамную вечеринку, и я тебе гарантирую: в полночь они будут рассказывать историю Анны.

– Я только и делаю, что шастаю по ночным девичникам, – вздохнул я. Разумеется, Ромашка-то так и делал – в свое время. – Ну так что там?

– Когда она погибла, ей было шестнадцать. Дочь финских иммигрантов. Отец ее к тому времени уже умер, от какой-то болезни вроде бы, а мать держала пансион в центре города. В момент убийства Анна направлялась на школьный бал. Кто-то перерезал ей горло, но это мягко сказано. Голову чуть не начисто снесли. Говорят, на ней было белое праздничное платье, и когда ее обнаружили, оно все уже пропиталось кровью. Потому-то ее и называют «Анна-в-Алом».

– Анна-в-Алом, – негромко повторил я.

– Одни думают, что это сделал кто-то из постояльцев пансиона. Мол, какой-то извращенец увидел ее, ему понравилось, он пошел за ней и оставил истекать кровью в канаве. Другие говорят, это ее ревнивый бойфренд так.

Я глубоко вдохнул, чтобы выйти из транса. Гнусная история, но они все гнусные, и это, несомненно, не худшее из того, что мне доводилось слышать. Говард Сауберг, фермер из Центральной Айовы, порешил все свое семейство садовым секатором – кого зарезал, кого выпотрошил. Семья его состояла из жены, двоих сыновей, новорожденного и престарелой матери. Вот уж это одно из худших дел, о которых я слышал. Прибыв в Центральную Айову, я был разочарован – призрак Говарда Сауберга не настолько раскаивался, чтобы болтаться в округе. Как ни странно, злодеями после смерти обычно становятся как раз жертвы. Настоящие гады уходят дальше, гореть, или обращаться в прах, или перерождаться в жуков-навозников. Всю свою ярость они растрачивают, еще пока дышат.

Ромашка продолжал разворачивать Аннину легенду. От возбуждения он говорил тише и с придыханием. Я не знал, смеяться или беситься.

– Ладно. Так что она делает, теперь-то?

Он помолчал.

– Она убила двадцать семь подростков… это о которых мне известно.

Двадцать семь подростков за последние полвека. Это снова начало попахивать волшебной сказкой – или самой странной маскировкой в истории. Никто не может убить двадцать семь подростков и исчезнуть – его загонит в замок толпа с факелами и вилами. Даже если он привидение.

– Двадцать семь местных ребят? Ты, должно быть, шутишь. А не бродяжек или беглых?

– Ну…

– Что «ну»? Кто-то водит тебя за нос, Бристоль. – В горле поселилась горечь. Не пойму почему. Да, наводка оказалась ложной, ну и что? У меня в запасе было еще пятнадцать других призраков. Один из Колорадо, некий тип по имени Гризли Адамс, убивавший охотников на целой горе. Теперь это казалось развлекухой.

– Ни одного тела так и не нашли. – Ромашка всё силился объяснить. – Должно быть, решили, что ребята просто сбежали из дому или были похищены. Только другие дети могли бы сказать, что это Анна, но, естественно, все молчат. Мог бы и сообразить.

Ага. Я и соображал. Но я знал кое-что еще. В истории Анны присутствовало нечто большее, чем рассказывал мне Ромашка. Не знаю, что именно, считайте это интуицией. Может, дело было в ее имени, нацарапанном красным. Может, Ромашкин дешевый и мазохистский трюк в итоге сработал. Но я знал. Знаю. Нутром чувствую, а отец всегда меня учил: если нутро говорит – слушай.

– Посмотрим.

– Правда? – Опять этот возбужденный тон, словно нетерпеливый бигль ждет, когда ему бросят палочку.

– Сказал, посмотрим. Сначала надо тут кое-что доделать.