Анна в кроваво-алом - читать онлайн книгу. Автор: Блейк Мастерс cтр.№ 37

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она хочет сказать, – влезает Уилл, – что переговорщика застрелили в спину, ровно перед тем как преступник пустил себе пулю лоб.

Пытаюсь переварить информацию и не поднять Уилла на смех за слово «преступник».

– Жена и дочь благополучно выбрались, – добавляет Кармель. Голос у нее нервный, но возбужденный.

– И где в этой истории привидение? – спрашиваю. – Вы тащите меня в квартиру с каким-то безответственным железнодорожником?

– Это не железнодорожник, – отвечает Кармель. – Это полицейский. Рассказывают, он до сих пор появляется в этом здании. Люди видели его в окна и слышали, как он говорит с кем-то, убеждает чего-то не делать. Однажды, рассказывают, он даже заговорил с малышом, который играл внизу на улице. Высунул голову из окна и наорал на него, велев ему убираться отсюда. Напугал до полусмерти.

– Смахивает на очередную городскую байку, – говорит Томас.

Но, судя по моему опыту, обычно это не байки. Не знаю, что обнаружу, когда мы поднимемся в ту квартиру. Не знаю, обнаружим ли вообще что-нибудь, и, если да, не знаю, следует ли мне его убивать. В конце концов, никто не упоминал, что этот коп причинил кому-то реальный вред, а в нашей практике железно принято оставлять безобидных в покое, как бы они ни выли и ни гремели цепями.

«В нашей практике». Атам тяжким грузом висит у меня на плече. Я знаю этот нож всю жизнь. Я наблюдал, как клинок проходит сквозь свет и воздух, сначала в отцовской руке, потом в моей. Его сила поет во мне – она вливается через руку мне в грудь. Семнадцать лет она хранила меня и наделяла могуществом.

Кровные узы, всегда говорил Гидеон. «Кровь твоих предков выковала этот атам. Люди силы проливали свою кровь, кровь воинов, чтобы изгонять духов. Атам принадлежит твоему отцу и тебе, и вы оба принадлежите ему».

Вот что он мне говорил. Иногда смешно шевелил руками, явно кому-то подражая. Нож мой, и я его люблю, как любят верного пса. Люди силы, кто бы они ни были, вложили кровь моих предков – кровь воинов – в этот клинок. Он изгоняет духов, но я не знаю куда. Гидеон и отец приучили меня никогда не спрашивать.

Я так напряженно думаю об этом, что не замечаю, как привожу их прямо в нужную квартиру. Дверь оставлена нараспашку, и мы входим сразу в пустую гостиную. Подошвы стучат по голому полу или что там от него осталось, когда сняли весь ковролин. Похоже, ДСП. Останавливаюсь так резко, что Томас врезается мне в спину. На миг мне кажется, что здесь пусто.

Но затем я вижу съежившуюся в углу возле окна черную фигуру. Она прикрывает голову руками и раскачивается, что-то нечленораздельно бормоча.

– Ого, – шепчет Уилл, – а я думал, здесь никого не будет.

– А здесь никого и нет, – отвечаю и чувствую, как они напрягаются, улавливая смысл моих слов.

Не важно, на что они рассчитывали. Увидеть призрака в натуре – совершенно иное дело. Знаком велю им не приближаться и по большой дуге обхожу полицейского, чтобы рассмотреть получше. Глаза у него широко открыты, вид перепуганный. Он бормочет и стрекочет как бурундук, абсолютно бессмысленно. Неуютно думать, каким рассудительным он наверняка был при жизни. Достаю атам – не с целью угрозы, но просто вынимаю, на всякий случай. Кармель тихонько ахает, и это почему-то привлекает его внимание.

Блестящий глаз упирается в нее.

– Не делай этого, – шипит он.

Она отступает на шаг.

– Эй, – негромко окликаю я, но ответа не получаю.

Глаза копа устремлены на Кармель. Видимо, что-то в ней такое есть. Может, она напоминает ему о заложниках – жене и дочери.

Кармель не знает, как быть. Рот у нее открыт, слово застряло в горле, взгляд ее мечется между мной и полицейским.

Чувствую знакомое обострение. Так я это называю – обострение. Не то чтобы я начинаю тяжелее дышать или сердце – биться быстрее и бухать в груди. Тут все тоньше. Я дышу глубже, и сердце бьется сильнее. Все вокруг замедляется, а линии делаются яркими и четкими. Это связано и с уверенностью, и с моим естественным превосходством. С тем, как гудят мои пальцы, сжимая рукоять атама.

Выходя против Анны, я ни разу не испытывал этого чувства. Я скучал именно по нему, и Уилл, возможно, оправдывает поговорку «нет худа без добра». Этого-то я и искал: этого напряжения, этой концентрации жизни в одном мгновении. Я мгновенно вижу все: что Томас искренне раздумывает, как защитить Кармель, и что Уилл пытается собраться с духом и предпринять что-нибудь сам, лишь бы доказать, что не только я могу это сделать. Может, и стоит ему позволить. Пусть призрак полицейского напугает его и поставит на место.

– Пожалуйста, – говорит Кармель, – просто успокойся. Я вообще не хотела приходить сюда, и я не та, за кого ты меня принимаешь. Я никому не желаю зла!

И тут происходит нечто интересное. Нечто, чего мне раньше видеть не доводилось. Черты лица у полицейского меняются. Разглядеть это почти невозможно, все равно что высматривать речное течение под поверхностью воды. Нос делается шире. Скулы смещаются вниз. Губы истончаются, а зубы во рту перемещаются. Все это происходит секунды за три. Я смотрю в другое лицо.

– Интересно, – бормочу я, и мое периферийное зрение улавливает, как Томас смотрит на меня с лицом «и это все, что ты можешь сказать?».

– Этот призрак не только коп, – объясняю я. – Это они оба. Полицейский и железнодорожник, запертые вместе в одной форме.

Это железнодорожник, думаю я и опускаю взгляд на его руки ровно в тот момент, когда он поднимает одну из них, чтобы прицелиться в Кармель.

Она взвизгивает, Томас хватает ее и тянет вниз. Уилл не делает вообще ничего. Он только принимается повторять: «Это просто привидение, это просто привидение», – снова и снова, очень громко и невероятно глупо. Я, со своей стороны, не колеблюсь.

Атам легко перемещается в ладони, переворачиваясь так, что клинок направлен не вперед, а назад. Я держу его как тот парень из «Психо» ^[32], когда разделывал бабу в сцене с душем. Но он у меня не для того. Лезвие смотрит вверх, и когда призрак поднимает пистолет на моих друзей, я дергаю рукой к потолку. Атам вонзается и почти отсекает ему запястье.

Он испускает вой и отступает – я тоже. Пистолет беззвучно падает на пол. Жутковато видеть нечто, что должно издавать грохот, а ты даже шепота не слышишь. Он озадаченно смотрит на свою руку. Она висит на полоске кожи, но крови нет. Когда он ее отрывает, она рассеивается в дым: маслянистыми раковыми щупальцами. Не думаю, что надо предупреждать кого-либо, чтоб не вдыхали.

– Так что, это все? – панически вопрошает Уилл. – Я думал, твоя штука такое убивает!

– Это не «такое», – говорю я ровным тоном. – Это человек. Два человека. И они уже мертвы. Это отсылает их туда, где им полагается быть.