Мифы Древней Греции - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ранке Грейвс cтр.№ 188

b. Неясно, какой из городов, называвшихся Эхалия, был разграблен в тот раз: мессенский, фессалийский, эвбейский, трахинский или этолийский⁴. Мессенская Эхалия наиболее вероятна, поскольку отец Эврита по имени Меланей, царь дриопов, меткий лучник (за что он был назван сыном Аполлона), пришел в Мессению во время правления Периера, сына Эола, который разрешил ему обосноваться в Эхалии. Эхалия была названа по имени жены Меланея. Там, в священной кипарисовой роще, мистерии в честь великой богини начинались с принесения жертв Эвриту как герою, чьи останки хранились в бронзовой урне. Кое-кто отождествляет Эхалию с Анданией, расположенной в миле от кипарисовой рощи, где ранее совершались мистерии. Эврит был одним из героев, которых мессены пригласили к себе жить, когда Эпаминонд восстановил на пелопоннесский манер наследование по отцовской линии⁵.

¹Атеней XІ.461; Аполлодор ІІ.7.7.

²Гигин. Мифы 35; Софокл. Трахинянки 283 и сл.; Аполлодор. Цит. соч.

³Софокл. Цит. соч. 44—45.

⁴Гомер. Илиада II.596 и 730; Одиссея XXІ.13—14; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII.291; Страбон ІX.5.17 и X.1.10.

⁵Антонин Либерал. Превращения 4; Павсаний IV.2.2; 3.6; 33.5—6 и 27.4; Страбон X.1.18.

* * *

1. Эврит отказался отдать Иолу на том основании, что Геракл был рабом (см. 135.a). Тот факт, что Иола хотела лишить себя жизни, но осталась жива, звучит довольно правдоподобно, тем более что микенские юбки действительно имели колоколообразную форму (в средневикторианские времена мой отец был свидетелем того, как решившую покончить счеты с жизнью девушку спас широкий кринолин). Тем не менее вполне вероятно, что этот рассказ навеян изображением, на котором богиня парила над войском, осаждавшим ее родной город.

Посвятив все мраморные алтари и священную рощу на Кенейском мысе своему отцу Зевсу, Геракл готовился к благодарственной жертве за взятие Эхалии. Он уже отправил посла Лихаса к Деянире, чтобы та передала с ним нарядный хитон и плащ, которые он обычно надевал по таким случаям¹.

b. Деянира, которой хорошо жилось в Трахине, уже свыклась с тем, что у Геракла время от времени появлялись новые любовницы, и когда она признала в Иоле последнюю из них, то не почувствовала никакой обиды, а лишь жалость к красивой девушке, из-за которой была разрушена Эхалия. Но невыносима была сама мысль о том, что Геракл решил поселить их под одной крышей. Поскольку сама Деянира была уже немолода, она решила использовать то, что, по словам кентавра Несса, было любовным талисманом, чтобы приворожить к себе мужа. Соткав ему к возвращению новый хитон для жертвоприношений, она тайком раскрыла хранившийся у нее сосуд, смочила кусочек ткани и натерла им одежду Геракла. Когда прибыл Лихас, она дала ему ларец со словами: «Пусть даже луч солнца не коснется хитона, прежде чем Геракл не наденет его, когда будет приносить жертву Зевсу». Лихас уже мчался во весь дух на своей колеснице, когда Деянира, глядя на кусок ткани, брошенный ею на залитый солнцем двор, пришла в ужас: ткань горела, как стружка, а из камней, которыми был вымощен двор, пузырями поднималась красная пена. Поняв, что Несс обманул ее, она отправила гонца вдогонку Лихасу и, проклиная свою глупость, поклялась, что не переживет Геракла ни на день².

c. Гонец прибыл на Кенейский мыс слишком поздно. Геракл успел уже надеть присланный хитон и принести в жертву двенадцать отборных быков в качестве первых плодов своей военной добычи. Всего же он принес богам в жертву сто голов различного скота. Он поливал вино из чаши на алтари и бросал в огонь благовония, как вдруг издал истошный вопль, словно его укусила змея. Тепло растопило яд гидры в крови Несса, и хитон прилип к телу героя, вызывая страшные судороги. Ничего не сознавая от невыносимой боли, Геракл опрокинул алтари. Он рвал с себя одежду, но она приросла к нему так крепко, что вместе с ней потянулась плоть, обнажая белые кости. Кровь его шипела и пузырилась, словно родниковая вода, в которой закаляют раскаленный докрасна металл. Геракл бросился в ближайший поток, но яд стал жечь еще сильнее. С тех пор воды потока обжигающе горячи и места, где он течет, называются Фермопилы, что значит «горячие врата»³.

d. Бросившись в горы и вырывая по пути деревья с корнем, Геракл набрел на испуганного Лихаса, который, спрятав лицо и закрыв голову руками, сидел в какой-то расщелине. Напрасно Лихас оправдывался: Геракл схватил его, трижды прокрутил над своей головой и зашвырнул в Эвбейское море. В море Лихас превратился в невысокую скалу, напоминающую очертаниями человека. Моряки до сих пор зовут ее Лихас и не ступают на нее ногой, опасаясь, что она живая. Наблюдавшие за всем происходящим воины издали громкий вопль. Никто не посмел приблизиться к Гераклу, пока тот не позвал Гилла и не попросил отнести его куда-нибудь прочь, где бы он смог умереть в одиночестве. Гилл отнес отца к подножию горы Эта в Трахине, в край, известный белым морозником, который Дельфийский оракул давно указал Ликимнию и Иолаю как место, где их другу суждено умереть⁴.

e. Услышав обо всем, Деянира повесилась или, как говорят, зарезалась мечом на супружеском ложе. Геракл думал лишь о том, как успеть отомстить ей до смерти, но когда Гилл убедил его, что Деянира невиновна, как то показало ее самоубийство, он вздохом простил ее и изъявил желание, чтобы его мать Алкмена и все сыновья пришли к нему, чтобы выслушать его последнюю волю. Но Алкмена с некоторыми из детей была в Тиринфе, а остальные его дети — в Фивах. Поэтому он смог открыть уже свершившееся пророчество Зевса одному только Гиллу: «Ни один живой человек не сможет убить Геракла, только мертвый враг станет причиной его погибели». Гилл спросил, что ему делать, и услышал: «Поклянись головой Зевса, что отнесешь меня на самую вершину этой горы и там без слез сожжешь меня на костре из дубовых ветвей и стволов дикой оливы. Поклянись также жениться на Иоле, как только достигнешь брачного возраста». Хотя ему не понравились услышанные слова, Гилл обещал выполнить их в точности⁵.

f. Когда все было готово, Иолай и его спутники отошли на некоторое расстояние. Геракл взобрался на громадную поленницу. Но никто из друзей не решался ее поджечь, и лишь пастух из Эолии по имени Пеант, проходивший мимо, повелел своему сыну от Демонассы Филоктету исполнить то, что приказывает герой. В благодарность Геракл завещал Филоктету колчан, лук и стрелы, а когда пламя стало лизать бревна, он расстелил свою львиную шкуру и лег на верх поленницы, подложив под голову дубину. Со стороны он казался счастливым гостем, украшенным цветами, в окружении винных чаш. С небес упали несколько перунов, и костер мгновенно превратился в кучку пепла⁶.

g. На Олимпе Зевс радовался, что его любимый сын вел себя так достойно. «Вечного начала в Геракле, — объявил он, — не коснется смерть, и скоро я буду приветствовать его в стране блаженных. И если какому-то богу или богине придется не по нраву его обожествление, столь заслуженное, им придется смириться с этим!»