Мифы Древней Греции - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ранке Грейвс cтр.№ 103

g. Афиняне попытались избавить себя от проклятья, для чего пожертвовали Персефоне дочерей Гиакинфа ^[149], которых звали Антеида, Эглеида, Ликтея и Ортея, умертвив их на могиле киклопа Гереста. Эти девушки пришли в Афины из Спарты. Однако землетрясения продолжались, а Дельфийский оракул, к которому обратились афиняне, сказал, что за смерть сына они должны дать Миносу все, что тот пожелает; в качестве дани он потребовал семь юношей и семь девушек, которых афиняне должны были посылать каждые девять лет на Крит на съедение Минотавру⁶.

h. Потом Минос вернулся в Кносс, где в благодарность за свой успех совершил гекатомбу. Однако на девятый год его не стало⁷.

¹Страбон X.4.8 и 15; Овидий. Метаморфозы VII.480—VIII.6.

²Гигин. Мифы 198; Вергилий. Кирис.

³Аполлодор III.15.8; Гигин. Цит. соч.; Овидий. Метаморфозы VIII.6—151; Вергилий. Цит. соч.; Павсаний II.34.7.

⁴Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний. Цит. соч.

⁵Павсаний I.39.4—5.

⁶Диодор Сицилийский IV.61.

⁷Овидий. Метаморфозы VIII.152 и сл.; Гомер. Одиссея XІX.178.

* * *

1. Историческим фоном мифа о Скилле, очевидно, служит конфликт между афинянами и их критскими повелителями, случившийся незадолго до разграбления Кносса в XIV в. до н.э. Сам миф почти полностью повторяет тафийскую историю Птерелая и Комето и во многом напоминает связанную с филистимлянами историю Самсона и Далилы.

2. Овидий («Искусство любви» I.331) отождествляет Скиллу с ее тезкой, которую Афродита превратила в собаку-чудовище за то, что Посейдон соблазнил ее (см. 16.2), и утверждает, что она прячет в своем чреве диких собак и львов в наказание за то, что отрезала локон у Ниса. Овидий редко допускает ошибки в мифологии, и здесь он, возможно, ссылается на легенду о том, как проклятие Пасифаи привело к тому, что Минос наполнил чрево Скиллы щенками, а не змеями и скорпионами. Пасифая и Амфитрита — это все та же луна-богиня, а Минос как владыка Средиземноморья начинает отождествляться с Посейдоном.

3. Принесение в жертву дочерей Гиакинфа на могиле Гереста может относиться к так называемым «садикам Адониса», которые создавали в честь обреченного на смерть царя, но поскольку «садики» состояли из срезанных цветов, они засыхали через несколько часов. Однако Герест был еще доахейским киклопом (см. 3.b) и, согласно Большому Этимологику (под словом Geraestides), его дочери нянчили младенца Зевса в Гортине. Более того, Герестион был городом в Аркадии, где Рея пеленала Зевса. Тогда гиакинтиды, возможно, являются не дочерьми, а кормилицами Гиакинфа, т.е. жрицами Артемиды, которая в Книде носила титул Гиакинфотрофос — «кормилица Гиакинфа». Тогда их можно отождествлять с герестиадами, поскольку ежегодно умирающий Зевс Критский (см. 7.1) уже не отличался от Гиакинфа.

4. Семь афинских юношей, посвящаемых Минотавру, возможно, были призваны заменить царя Кносса в ежегодных жертвоприношениях. Приносить в жертву, конечно, было удобней чужестранцев, а не критян. Так поступали, например, ханаанеяне во время обряда распятия, для которого в конце концов вместо Таммуза стали приносить в жертву пленников и преступников. «Каждый девятый год» означает, что действие происходило в конце Великого года, состоявшего из ста лунных месяцев. После того как вместо царя приносились в жертву семь юношей, наступал черед умирать самому царю (см. 81.8). Семь афинских девушек не приносились в жертву. Они, возможно, становились помощницами жрицы луны и выступали во время боя быков, который запечатлен на многих произведениях критского искусства. Это было опасное, но не всегда смертельное занятие.

5. Набор музыкальных камней, подобранных по типу ксилофона, мог существовать в Мегаре, поскольку в принципе его создать нетрудно. Но, возможно, здесь мы встречаемся с отголоском упоминаний о египетской поющей статуе Мемнона. Эта полая статуя с отверстием в глубине открытого рта звучала, когда нагретый воздух устремлялся наружу, стоило только солнцу своими лучами согреть камень (см. 164.2).

О том, кто были родители Дедала, единого мнения нет. Одни называют его матерью Алкиппу, другие Меропу, третьи Ифиною; отца его также все называют по-разному и сходятся лишь в том, что он принадлежал к афинскому царскому дому, который ведет свой род от Эрехтея. Дедал был прекрасным кузнецом, причем этому искусству его обучила сама Афина¹.

b. Один из учеников Дедала по имени Талос или Пердикс, сын его сестры Поликасты, превзошел своего наставника в кузнечном искусстве, когда был еще двенадцатилетним мальчиком. Подобрав однажды змеиную челюсть или, как утверждают некоторые, рыбий позвоночник, и убедившись, что им можно перепилить пополам палку, Талос сделал железную копию челюсти и, таким образом, изобрел пилу. Это и другие его изобретения, например гончарный круг, а также приспособление для черчения окружностей, завоевали ему большой авторитет в Афинах, а Дедал, который утверждал, что сам выковал первую пилу, стал испытывать невыносимую зависть к Талосу². Однажды, поднявшись на крышу храма Афины на акрополе вместе с Талосом, он стал ему показывать открывавшиеся вдали виды и неожиданно столкнул его вниз. Несмотря на зависть, которую Дедал испытывал к Талосу, он бы никогда не сделал ему ничего плохого, если бы тот не вступил в кровосмесительные отношения со своей матерью Поликастой. Дедал поспешил к подножию акрополя и засунул труп Талоса в мешок в надежде похоронить его где-нибудь тайно. Когда прохожие стали спрашивать, что он несет, Дедал отвечал, что он из набожности и как того требует закон подобрал мертвую змею, причем слова его не были прямой ложью, потому что Талос был Эрехтеид ^[150]. Однако пятна крови на мешке показались людям подозрительными, и его преступление открылось, после чего Ареопаг изгнал его навеки из города за убийство. По другим свидетельствам, он бежал еще до суда³.

c. Душа Талоса, которого некоторые называют Калусом, Киркином и даже Танталом, вылетела из него в образе куропатки, а самого его похоронили в том месте, где он упал. Услышав о смерти сына, Поликаста повесилась, а афиняне в ее честь построили рядом с акрополем святилище⁴.

d. Дедал бежал в один из демов в Аттике, народ которого стали называть по его имени — Дедалидами. Оттуда он бежал в критский Кносс, где царь Минос с радостью принял у себя такого умелого мастера. Дедал прожил на острове некоторое время, наслаждаясь покоем и почетом, пока однажды Минос не узнал, что он помог Пасифае удовлетворить ее страсть к белому быку Посейдона. За это он заточил Дедала и его сына Икара, чьей матерью была рабыня Миноса Навкрата, в лабиринте, откуда их освободила Пасифая⁵.