Рукопись, найденная в Сарагосе - читать онлайн книгу. Автор: Ян Потоцкий cтр.№ 133

Преисполненный распутных намерений, прелат наш не пренебрегал, однако, своей карьерой. Один из его родственников, аудитор церковного суда, надеялся получить кардинальскую шляпу и ему было обещано, что он сможет тогда уступить место, которое он доселе занимал, своему племяннику. Следовало, однако, подождать года четыре, а может быть, и все пять. Поэтому Рикарди рассудил, что сможет тем временем навестить свой родной город и даже вообще попутешествовать.

В один прекрасный день, когда Рикарди проходил по улицам Генуи, к нему пристала юная, тринадцатилетняя девушка с корзинкой апельсинов и с особенным очарованием просила его, чтобы он купил у неё несколько штук. Рикарди развратной дланью откинул растрепанные волосы, спадающие на личико девочки, и обнаружил черты, обещающие в будущем красоту необыкновенную. Он спросил у маленькой торговки, кто её родители. Она ответила, что у неё есть только мать, очень бедная, которую зовут Бастиана Черелли. Рикарди велел ей проводить его к матери, назвал вдове своё имя и сказал, что у него есть дальняя родственница, чрезвычайно милосердная, которая из-за своей прихоти занимается воспитанием юных девиц и наделяет их приданым; после чего прибавил, что он постарается определить к ней маленькую Лауру.

Матушка Бастиана усмехнулась и ответила:

— Я не знакома с родственницей монсиньора, которая, безусловно, должна быть почтенной дамой, однако я слышала уже о твоем милосердии к юным девицам и охотно доверю тебе мою дочь. Я не знаю, воспитаешь ли ты её в правилах добродетели, но, как бы то ни было, ты вырвешь её из нищеты, которая нестерпимее всех порочных проступков. Рикарди попросил её поставить свои условия.

— Я не продаю своей дочери, — ответила она, — но приму любой подарок, который ты, монсиньор, захочешь мне предложить. Нужно ведь как-то жить, а нередко от голоду мне не хватает сил, чтобы трудиться.

В тот же день Рикарди отдал Лауру на воспитание одному из своих клиентов. Ей сразу намазали руки миндальным кремом, завили волосы локонами, на шею надели жемчужное ожерелье, на плечи накинули кружева. Девочка, взглянув в зеркало, не могла себя узнать, но с первого же дня догадалась, какое будущее ожидает её, и старалась примениться к своему положению.

А между тем сверстницы и сверстники Лауры, не зная, что с ней произошло, сильно о ней тревожились. Старательнее всех в поисках её был Чекко Босконе, четырнадцатилетний мальчуган, сын грузчика, необычайно сильный для своих лет и безумно влюбленный в маленькую торговку апельсинами, которую ему часто случалось видеть то на улице, то у нас дома, ибо он был нашим дальним родственником. Я говорю нашим, потому что моя фамилия тоже Черелли, и я имею честь приходиться моей госпоже кузиной со стороны отца.

Мы тем больше тревожились о нашей кузине, что при нас о ней никогда не только не упоминали, но даже запретили произносить её имя. Я занималась обычно шитьем грубого белья, Чекко же бегал на посылках в гавани, где в будущем должен был стать носильщиком. Окончив шитье, я ходила к нему на паперть одной из церквей и там горькими слезами оплакивала исчезнувшую Лауру. Однажды Чекко сказал:

— Мне взбрела в голову превосходная мысль. Последние дни шёл проливной дождь и синьора Черелли совсем не выходила из дому; однако я убежден, что как только прояснится, она не утерпит и, если только Лаура находится в Генуе, пойдет её проведать. Тогда я увяжусь вслед за ней, на почтительном расстоянии, конечно; вот так мы и узнаем, где скрывается Лаура.

Я одобрила это намерение. На следующий день тучи рассеялись, и я пошла к сеньоре Черелли. Я заметила, как она извлекала из старого шкафа ещё более ветхую мантилью: недолго поговорила с синьорой и затем со всех ног побежала предупредить Чекко. Мы притаились в засаде и вскоре увидели выходящую из дому синьору Черелли. Тайком мы последовали за ней на другой конец города и, видя, что она входит в какой-то дом, снова спрятались. Спустя некоторое время синьора Черелли: вышла и отправилась к себе домой. Мы входим в дом, взбегаем по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, распахиваем дверь роскошной квартиры и посреди комнаты видим Лауру. Я бросаюсь ей на шею, но Чекко вырывает меня из её объятий и припадает к её устам. В этот миг отворяются двери, ведущие в смежную комнату, и входит Рикарди. Я получила дюжину затрещин, а Чекко — столько же пинков. Сбежались слуги, и в мгновение ока мы оказались на улице, побитые, изгнанные и наученные, что нам следует перестать интересоваться судьбой нашей кузины. Чекко нанялся юнгой на корабль мальтийских корсаров, и больше уже мы о нём не слыхали, я же, однако, не оставила совсем желания встретиться с Лаурой, напротив, желание это во мне все более возрастало.

Я служила в разных домах и, наконец, попала к маркизу Рикарди, старшему брату прелата. Там много говорили о госпоже Падули, никто не понимал, где, собственно, прелат обнаружил эту родственницу. Все семейство долго не могло ни о чем узнать, пока, наконец, то, чего не смогли сделать господа, сделало любопытство прислуги. Мы, со своей стороны, предприняли розыски и вскоре обнаружили, что мнимая маркиза — это просто Лаура Черелли. Маркиз приказал нам хранить тайну и послал меня к своему младшему брату предупредить, чтобы тот удвоил осторожность, если не желает навлечь на себя большие неприятности.

Однако я не обещала тебе рассказывать о собственных моих приключениях, и я не должна ещё пока говорить тебе о маркизе Падули, так как ты до сих пор знаешь только Лауру Черелли, отданную на воспитание к клиенту прелата Рикарди. Она недолго там оставалась; вскоре её перевезли в маленькое местечко поблизости, где Рикарди часто её навещал и после каждого своего пребывания там возвращался все более довольный своим творением.

Спустя два года Рикарди отправился в Лондон. Он путешествовал под вымышленным именем и выдавал себя за итальянского купца. Лаура сопровождала его, и её принимали за его жену. Он повез её в Париж и в другие большие города, где легче было сохранить инкогнито. Лаура с каждым днем становилась все милее и красивее, боготворила своего благодетеля, делая его счастливейшим из смертных. Так, с быстротой молнии пролетело три года. Дядя прелата Рикарди должен был получить кардинальскую шляпу и торопил племянника, требуя, чтобы тот как можно скорее вернулся в Рим. Рикарди отвез возлюбленную в своё поместье, неподалеку от Гориции. На следующий день по приезде туда он сказал ей:

— Я должен сообщить вам, сударыня, новость, как я полагаю, весьма приятную. Вы теперь — вдова маркиза Падули, который недавно скончался, находясь на службе у императора. Вот бумаги, подтверждающие мои слова. Падули был с нами в родстве. Надеюсь, что ты не отвергнешь, сударыня, моих просьб; благоволишь поехать в Рим и обрести пристанище под моим кровом.

Спустя несколько дней после этого Рикарди выехал.

Новоиспеченная маркиза, предоставленная своим собственным мыслям. начала размышлять о характере Рикарди, о своих отношениях с ним и о том, что ей делать дальше. Спустя три месяца мнимый дядюшка вызвал её к себе. Он был как бы весь озарен блеском своего нового сана: частица этого сияния пала и на Лауру, и отовсюду к ней стремились светские господа и дамы, спеша выразить ей своё уважение. Рикарди сообщил своему семейству, что принял к себе в дом вдову маркиза Падули, свою родственницу по женской линии.