iPhuck 10 - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 80

Здесь были радужные кольца, от которых отходили женские кресты и мужские стрелки, слово «coexist», собранное из исламского полумесяца, пасифика, могендовида и креста, такое же по составу «celebrate diversity», антифашистские свастики из четырех пересекающихся ладоней, прогрессивные китайские иероглифы и еще какие-то похожие на снежинки символы с загадочным, но добрым смыслом.

Словом, это была печь, хорошо знакомая любому российскому владельцу айфака – кроме тех редких молодцов и умниц, у которых с diversity все хорошо и так.

На печи сидел локализованный для России diversity manager айфака-10 – веселый негр Емеля Разнообразный в радужных шароварах и ушанке, с балалайкою в руках. Рядом с ним стояла большая тарелка с дымящимися блинами.

– Обычно Емеля толерантен и терпелив, – сказала невидимая Жанна. – Но не сегодня. Утилиты умеешь сочинять не только ты, Мара. Мое ожерелье не зря висит у тебя на груди… Для Емели ты гетеросексуальный белый мужчина, каждые три секунды произносящий расовое n-слово, потом гомофобное f-слово, а потом лесбофобное d-слово. Фактически ты уголовная преступница.

– Я знаю, – пробормотала Мара.

– Но Емеля не будет подавать на тебя в суд. Он поступит проще – в соответствии с подписанным тобой договором он выкинет тебя из своего счастливого и доброго мира. Он не знает, что идти тебе больше некуда и это последний сон, который ты видишь. Его все это не касается. Он просто делает свою работу. Не обижайся на него, Мара… И не пытайся его стереть. Ты только изменишь его аватарку, а у него их больше сорока. Емеля, как ты сама объясняла Порфирию, неубиваемый. Часть операционной системы…

Голос Жанны переместился к печи:

– Емеля! Вот он!

Ожерелье из цветов на груди Мары полыхнуло красным огнем. Емеля повернул голову, увидел цель, и на его лице отразились печаль и решимость. Он указал на Мару пальцем, и печь поползла в ее сторону.

Мара попыталась сорвать ожерелье, но оказалось, что оно стало узором на ее коже, превратившись в татуировку… Печь ехала на Мару, как танк на одинокого демонстранта, и, когда до нее остался всего метр или два, Емеля поднял тарелку блинов и прокричал басовито и грозно:

– Поел душистого блинца? Сосни-ка черного хуйца!

Тогда Мара не выдержала. Она подняла фонарь и стала яростно резать пространство лиловым лучом, будто пытаясь сделать харакири миру и себе.

Стены вокруг рушились, небо покрылось рваными ранами, вспучилась пузырями Емелина печь – а потом целый ломоть земли вместе с нею стал отъезжать вниз и назад, словно попав в оползень. Мара с другим оползнем поехала вниз и вправо… Секунду или две все вокруг ходило ходуном, а затем твердь распалась на части и рухнула – и тогда оказалось, что под ней есть другая твердь, куда осыпаются обломки прежней.

Мара открыла глаза.

Она лежала на мокрой черной брусчатке ночного проспекта, уходящего в обе стороны, насколько хватало глаз. По его сторонам к небу поднимались похожие на дворцы соборы, похожие на крепости дворцы, гранитные особняки в броне кованых решеток, фасады благородных собраний в обрамлении длинных колоннад, фронтоны неясных институций с тоскующими по Риму гипсовыми штандартами и орлами – музеи, дома культуры, военные академии и бог знает что еще, вся история и слава Империи, канувшая в сырую холодную ночь, где оказалась теперь и Мара.

Мара поднялась на ноги.

Проспект был совершенно пуст. Ни одно из окон не горело – но полная луна на лиловом небе давала достаточно света, чтобы видеть отчетливо и далеко.

Мара заметила над мостовой темное пятнышко, плывущее в ее сторону. Стали слышны тяжкие удары металла в камень. Они делались все громче и звонче, пятнышко росло – и Мара различила блестящего в лунном свете всадника, скачущего в ее сторону.

В его вытянутой вперед руке подрагивала тарелка с блинами, а ощерившееся кошачьими усами лицо казалось страшной самурайской маской. Голос его был подобен звуку колокола – такого огромного, что тот порождал не звон, а низкий вибрирующий гул:

– Поел душистого блинца?

Много, много русских аватарок хранил в себе diversity manager…

Мара хватилась своего фонаря – но его нигде не было видно. Тогда она повернулась и побежала по проспекту.

Но Всадник, конечно, скакал быстрее. Скоро он нагнал ее, подхватил с мостовой, прижал к себе холодной металлической дланью, и когда его усатая маска оказалась совсем рядом, Мара увидела лицо Жанны – бронзовое и слепое, сияющее лунной улыбкой.

– «Sleepy Hollow», – сказала Жанна. – Финал. Ведь ты не зря про это писала, правда? Ты знала, что я прочту – и все будет именно так? Скажи, что знала…

Парализованная ужасом Мара не ответила, и тогда Жанна открыла свой тускло блестящий рот – и из него вылезла фиолетово-черная змея с непристойно вылепленной пурпурной головкой. Стреляя перед собой острым раздвоенным языком, змея словно бы обнюхала лицо Мары – а затем вползла в ее полуоткрытые губы и устремилась в горло.

Но змею тут же скрыл полный яростной страсти поцелуй: смерть впилась бронзовым ртом в губы Мары и повлекла ее в вечность.

Камера больше не сдвинется с места, и нам осталось досмотреть всего несколько кадров.

Тяжкое цоканье копыт постепенно стихает. Бронзовый император со своей изогнувшейся в поцелуе пленницей превращается в крохотное пятнышко посреди лунного проспекта. Потом исчезает и оно.

Первым делом скажу о своей нечаянной радости. Романчик-то удался – да еще как! Помню, я жаловался, что не дали жмура. Маловер!

Жмуров, если с доминиканскими терпилами, оказалось целых шесть. Вот уж повезло так повезло. А если считать с Жанной, так даже семь – но насчет нее я уверен не до конца и объясню почему. Но по-любому – повезло с большой буквы «П».

Мало того, в договоре, по которому я переходил в аренду к Маре, был мелкий шрифт о том, что в случае прекращения аренды по не зависящим от участников обстоятельствам (смерть, форс-мажор, юрьев казус и т. п.) я имею право на использование любых собранных материалов при отсутствии возражений со стороны правообладателя. Я включил в роман дневник Мары, хранившийся в кластере – и правообладатель не возразила. Я даже на телефон к ней слазил. Не возразила и тут.

Верно говорят – невозможно угадать, где найдешь, а где потеряешь. Есть все основания думать, что этот опус обгонит и «Осенний Спор Хозяйствующих Субъектов», и даже «Баржу Загадок». Теперь самое главное, как говорят у нас в Полицейском Управлении, не проебать финал. Взять в последних абзацах единственно верную хрустальную ноту.

Но сперва о судьбе героев.

Мару нашли мертвой возле ее айфака-10 в старом доме под Москвой. На ней были огмент-очки; кулаки ее были сжаты с такой силой, что ногти проткнули кожу и вошли в мясо. На полу нашли сумку с вещами и документами на имя Габриэлы Черубининой. Понятно, что все открытые на Мару уголовные дела (в том числе и два возбужденных мною) после этого потеряли перспективу.