Ромен Гари, хамелеон - читать онлайн книгу. Автор: Мириам Анисимов cтр.№ 61

Видя отчаяние мужа и неуверенность в собственных силах, Лесли втайне написала Клоду Галлимару, чтобы тот поговорил с Жуве. А Гари переслал Роберу Галлимару, своему близкому другу, который станет его душеприказчиком, ответ «мучителя», содержавший последний отказ.

Гастон Галлимар первую неделю июля провел в Марселе. Его попытки повлиять на Жуве не увенчались успехом.

Многообещающее знакомство Гари и Жуве потерпело фиаско. Писатель так и не будет вознагражден за свою любовь к театру.

Но в том же году в издательстве Simon & Schuster вышел перевод на английский «Большого гардероба», который не только стал предметом восторженных откликов престижных нью-йоркских изданий, но и был замечен Норманом Мейлером, который станет другом писателя . Однако Гари всё равно преследовала мысль о неудаче. Он мечтал о Нобелевской премии, но то, что рвалось у него из груди, — «нечленораздельный вопль» — писалось в спешке из страха снова впасть в нищету, не выполнив контракт.

Напряженная творческая работа не мешала Гари ухаживать за хорошенькими женщинами. Он соблазнял их, не скрывая от Лесли, что в ее возрасте она для него уже непривлекательна. Своего приятеля Жерара Гауссена он уверял, что швейцарские мужья — весьма неэмоциональные мужчины, которые ложатся спать в восемь часов вечера, чтобы в шесть утра в лучшем виде быть на работе. Когда в посольстве устраивались вечеринки, швейцарские дипломаты уходили рано, оставляя жен. Гари оставалось только выбирать.

Двадцать шестого ноября Элен Опно записала в своем дневнике историю знакомства Гари и Мириам Сандрар, дочери поэта Блеза Сандрара, особы «игривой и ветреной» . По воле случая они должны были вместе лететь лондонским рейсом, но самолет, едва поднявшись, был вынужден вернуться в швейцарский аэропорт. Ромен пожаловался Мириам, что не знает, в какой гостинице остановиться, и она предложила поехать к ней. Они вместе провели ночь, а утром, выйдя в пижаме к завтраку, он лицом к лицу столкнулся со своим знакомым, возлюбленным Мириам, которого та захотела заставить поревновать. Почувствовав себя оскорбленным, Гари в ярости выбежал из дома Мириам и не пожелал больше с ней встречаться.

В квартире в Берне Ромен Гари обычно работал, завернувшись в широкий японский халат или просто задрапировавшись в полотенце наподобие тоги. Лесли часто видела, как он весь мокрый выскакивает с чувством собственного достоинства из ванной и бежит через холл к письменному столу, чтобы записать какую-то мысль.

Вымысел Гари нередко брал верх над реальностью. Обычно он приходил на работу с мрачной миной, но однажды коллеги увидели его на пороге кабинета оживленным. Посмеиваясь, Гари торжествующим тоном поведал коллегам историю, которая якобы приключилась с ним этим утром — в ней отразилась не только писательская фантазия, но и желание шокировать швейцарское пуританство окружающих. «Принимая ванну, он как обычно сочинил новые строчки и, мокрый, не одеваясь, побежал в холл их записывать. Когда он возвращался назад, ему показалось, что за ним следят. Подняв голову, он увидел под потолком над дверью слуховое окошко. В нем вырисовывалось лицо его хозяйки г-жи Ж., уже немолодой особы крупных габаритов, вечно затянутой в корсет. Удивляясь, как она могла забраться на такую высоту, Гари поспешил в прихожую, распахнул замаскированную дверцу тесного чулана, который до сих пор не замечал, за дверцей оказалось окошко, выходившее как раз в ванную. Почтенная грузная матрона собиралась как раз покинуть свой наблюдательный пост на самом верху лестницы. Когда она наконец спустилась, Гари, по-прежнему без одежды, почтительно поцеловал ей ручку и галантно предложил: „Мадам, позвольте вас проводить“. Они вместе спустились по роскошной лестнице с красной дорожкой. Прощаясь, Гари заявил: „Мадам, я был счастлив вас увидеть.“»

Хотя Гари скучал в Берне, он всё-таки — вопреки тому, что написано в романе «Ночь будет спокойной», — не влезал в зоопарке в клетку к медведям и не посылал своим начальникам в Париж беспардонных телеграмм. Работая с Анри Опно, который высоко его ценил и не жалел сил, чтобы обеспечить ему прекрасное будущее «в лоне церкви» ^[43], Гари строго придерживался этикета.

Гари сидел в подвальном кабинете на Сульгенекштрассе, 44, окна которого находились на уровне тротуара. Работая за маленьким секретером из розового дерева, Гари в перерывах рассматривал журналы с голыми женщинами, которые держал в ящиках стола. Долгие часы скуки он также убивал на написание писем: Кристель, которая успела вторично выйти замуж, была ему по-прежнему дорога. В письме от 28 августа 1950 года Гари пишет, что если Кристель устанет от семейной жизни, то пусть не забывает: он до сих пор страстно любит ее всем сердцем и плотью ^[44]. Он добавлял: «Разумеется, я несчастлив. Моя писательская карьера идет „так себе“ — во всяком случае далеко не как мне хотелось бы. В личной жизни то же самое — полная неудовлетворенность. Я переживаю трудные времена. У меня нет никаких планов, одни надежды».

Лесли продолжала разрываться между Берном и Рокбрюн, стараясь сделать дом как можно уютнее. Элен Опно, пианистка и фотограф, опубликовавшая прекрасные альбомы после поездок в Китай и Тунис, в то время была клиенткой ясновидящей госпожи Кан и мага Кордона Вери. Гари тоже иногда приходил на сеансы мага. На одном из них тот демонстрировал автомат, который отвечал на вопросы присутствующих. Гари был впечатлен грандиозностью представления Вери: много лет спустя похожий образ появится в его романах «Чародеи» и «Пожиратели звезд». 11 октября Элен Опно записала у себя в дневнике:

Скучая в ожидании отпуска, Ромен решил попробовать себя в живописи. У него не было ни художественного образования, ни таланта, он ненавидел ходить в музеи, но запах масла и скипидара вызывал в нем особый подъем. Как ребенок, он схватился за новое дело: купил мольберт, большой холст, кисти и краски. Лесли была прекрасным иллюстратором и сочла своим долгом дать мужу несколько технических советов, как работать с красками и маслом; выслушав их и не приняв во внимание мольбы Лесли быть осторожнее, чтобы не закапать пол в квартире (которая, кстати, им не принадлежала), Ромен заперся у себя в комнате и просидел там до самого ужина, не евши и не пивши. Наконец он с мрачным видом вышел: на холсте были бешеные мазки кистью. Через несколько дней он убрал с глаз долой все принадлежности и уничтожил свой портрет, написанный Клодом Венаром, еще когда они жили в Париже.