Ромен Гари, хамелеон - читать онлайн книгу. Автор: Мириам Анисимов cтр.№ 29

К движению «Аксьон Франсез» примкнули многие представители интеллигенции. Евреев со страниц своих книг клеймили не только Луи Фердинан Селин, Дрие Ла-Рошель, Робер Бразильяк или Люсьен Ребате, но и многие знаменитые прозаики и драматурги, убежденные в своей правоте: Поль Моран, Марсель Жуандо, Пьер Бенуа, Жан Ануй, Жорж Сименон, Пьер Гаксот, Андре Жид, Жан Жироду. Например, Жан Жироду сокрушался, что Францию заполонили «сотни тысяч евреев-ашкенази, вырвавшихся из польских или румынских гетто» . Когда его спросили: «Почему вы пишете?» — Жироду ответил: «Потому что я не швейцарец и не еврей».

В «Обещании на рассвете» нет ни единого упоминания о тех «славных мартовских днях» , свидетелем которых Гари стал в Сорбонне. Но в глазах своих профашистски настроенных однокурсников он, без сомнения, был «понаехавшим» чужаком.

В 21 год, 5 июля 1935 года , Роман Касев стал гражданином Франции. Своей первой жене Лесли Бланш он рассказывал, что его мать тоже пыталась добиться французского гражданства, обращалась в канцелярию госсекретаря по здравоохранению и народонаселению. Если это правда, то ей было отказано. Гари утверждал, что Мина написала в анкете:

Чистейшей воды выдумка. Разумеется, слово «иудей» не фигурирует ни в одном из официальных документов Мины и Романа Касевых. С тех пор как церковь была отделена от государства, во Франции вероисповедание — личное дело каждого. Но Гари боялся, что его еврейство помешает ему занять достойное место в обществе. В чем-то он был прав.

Учась на последнем курсе юридического факультета, Гари занимался на Высших военных курсах в форте Монруж, по окончании которых, в октябре 1937 года, получил диплом. Теперь, когда у него было французское гражданство, он мечтал стать офицером, о чем не раз говорил Саше Кардо Сысоеву. Возможность служить Франции и носить оружие воспринималась им как реванш над своими варшавскими одноклассниками, которые били его и дразнили «жидом». Непреодолимое желание подвига, вызванное антисемитской пропагандой тридцатых годов, утверждавшей, что евреи слабы и неспособны к сражению, двигало Роменом с необыкновенной силой. В годы Первой мировой, когда Франции потребовалось единение всех ее граждан, евреи показали себя с самой лучшей стороны. Даже такой убежденный антисемит, как Морис Баррес, признал это, повествуя о гибели главного раввина Лиона Авраама Блоха, священника при 14-м подразделении, убитого во время битвы на Марне сразу после того, как дал тяжелораненому солдату-католику поцеловать распятие.

Неужели Гари полагал, что ему, одному из «понаехавших сюда всяких», достаточно исполнить свой гражданский долг и страна его примет? Но «эра ненависти», как назвал это время историк Клод Фолен, уже началась и повсюду — на страницах «Гренгуара», «Аксьон Франсез», «Же сюи парту», «Ла Франс Аншене» — можно было прочесть: «Долой евреев!».

В первом выпуске журнала «Патри» («Родина») появилась статья, где были такие строки:

Ромен хотел вступить в ряды Иностранного легиона, как молодой грузинский князь Федор Ашкелиани из «Княжеских ночей» Кесселя.

Ожидая повестки, он с грехом пополам оканчивал учебу, дозубривал Гражданский процессуальный кодекс и надеялся успешно сдать последний экзамен. Получив 8 июля 1938 года в Париже диплом, он решил, что больше не будет заниматься юриспруденцией, а станет писателем. Мина считала, что это несерьезно. Прочитав Рене со своим польским акцентом от начала до конца «Вино мертвых», которое произвело на него огромное впечатление, Гари попросил друга отдать рукопись Роже Мартену дю Гару, поскольку издатели и главные редакторы журналов не проявляли к его рукописям ни малейшего интереса. Мартен дю Гар был в товарищеских отношениях с профессором Фуасье, другом семьи Ажид. Роман дю Гар прочел и заявил Рене, что это «творение бешеной овцы» .

В «Обещании на рассвете» Гари говорит, что по просьбе Робера Деноэля рукопись читала принцесса Мари Бонапарт, которая посвятила его анализу целых двадцать страниц. Мари описала личность автора в терминах фрейдистской психологии: «фекальный комплекс, тяга к некрофилии, комплекс кастрации», но рецензия на «Вино мертвых» якобы была утеряна. Гари заверяет, что успел показать ее однокурсникам и обратить на себя внимание. В действительности Ромен был слишком застенчив, а также напуган первыми неудачами на литературном поприще, чтобы этим хвалиться. Втайне он, конечно, наслаждался, что ему удалось так выделиться в обществе, опутанном условностями. Издательство «Галлимар» вернуло ему рукопись с заключением: «неоправданно жестокая, мрачная и грязная история».

В мае 1938 года Ромен Касев, находясь в пансионе «Мермон», узнал, что почитаемый им Андре Мальро ненадолго остановился в гостинице в Ментоне. Добрую половину ночи знаменитый писатель слушал, как молодой человек с польским акцентом читает свою рукопись, завершенную в феврале 1937 года, «в романтической атмосфере грома и молний» , и горячо поддержал юношу. Мальро отметил, что в повести есть нечто новое и «насущное», но посоветовал ее переработать, прежде всего значительно сократив, как минимум страниц на сорок (всего в рукописи было двести пятьдесят страниц). Кроме того, Мальро посоветовал Ромену придать своим персонажам больше живости и энергичности. Он хотел, чтобы Ромен стал коммунистом. Писатель утверждал, что нельзя оставаться безучастным к войне в Испании, но, по мнению Гари, гражданская война была настоящей чумой, опустошавшей страну. Услышав такую оценку, Мальро возмущенно отчеканил, что чуму распространили фашисты и единственное средство, которое может избавить от этой заразы, — коммунизм. На что Гари возразил: коммунизм — это еще одна чума.

Несколько дней спустя Гари написал своей возлюбленной Кристель Содерлунд, что, возможно, Мальро и прав насчет общества, но с точки зрения человека он ошибается.

На каникулы Рене и Роже Ажиды приезжали к родителям в Ниццу, покупая билет и Ромену, чтобы тот мог навестить мать. Здоровье Мины становилось всё хуже, и после долгих уговоров Рене она согласилась лечь на обследование в парижскую клинику Биша. Однако Мине не понравилось фамильярное обращение медсестер клиники, она потребовала немедленно вернуть вещи и вызвала такси до Лионского вокзала.