Ромен Гари, хамелеон - читать онлайн книгу. Автор: Мириам Анисимов cтр.№ 22

Именно в Ницце, белом городе, который так далек и от погромов в Восточной Европе, и от конвульсий Российской империи, пройдет юность Ромена Касева. Здесь, в Средиземноморье, он обретет вторую родину и откроет для себя мир.

Мина старалась обеспечить сына всем необходимым, и их положение явно не было столь тяжелым, как это описано в «Обещании на рассвете». Утверждая, что из-за бедности Мина не могла позволить себе мяса, отдавая его сыну, Гари поддается собственной тяге к драматизму. В «Обещании на рассвете» Ромен случайно застает мать на кухне, когда та подбирает соус со сковороды, на которой жарилось мясо, только что им съеденное. В отчаянии он убегает из дома, намереваясь броситься под поезд, но Мина находит его плачущим у железной дороги. Утешая сына, мать пророчит ему блестящее, без сомнения, грандиозное будущее, которое непременно ждет его впереди и станет их общим триумфом.

Этот, вероятно, выдуманный эпизод не только трогает читателя, но и отражает внутреннюю суть Гари — душу Ромена Касева, которую он всегда скрывал.

Дела шли ни хорошо, ни плохо. Возможно, алименты от Арье-Лейба приходили из Вильно нерегулярно или не приходили вовсе. Гари мучило другое: что Мина, раньше времени постаревшая и больная тяжелой формой диабета, вынуждена обивать пороги, предлагая свой товар. Он мечтал, что станет знаменитым, совершит все мыслимые подвиги, которых «от была достойна». Он верил, что его единственная миссия — оправдать жизнь своей матери и дать ей возможность почувствовать себя творческим человеком, каким она всегда представляла себя в фантазиях.

Когда Мине не удавалось найти покупателей в Ницце, она садилась на поезд и ехала в Канны. Получив деньги, делала в парикмахерской завивку, нанимала домработницу и отправлялась вместе с сыном слушать концерт цыганских скрипачей, проходивший под апельсиновыми деревьями у отеля «Рояль Палас», который был построен Шарлем Дальмасом по заказу Анри Рюля на Променад-дез-Англе, 23. Здесь всегда яблоку некуда было упасть. Им приходилось стоять на тротуаре — напитки стоили очень дорого, потом они уже оплачивали два стула на самой улице. Разглядывая толпу, Мина доставала из сумки соленые огурцы и ломоть черного хлеба, завернутый в обрывок газеты. Если же ничего продать не удавалось, она брала деньги под процент у некоего господина Агрова, на бульваре Гамбетта, который будто бы помнил, как она пела когда-то в сомнительном питейном заведении. Гари утверждает, что однажды дал этому наглецу пощечину, на что тот якобы ответил: «Каналья! От сыночка уличной певички и авантюриста я другого и не ожидал» .

Вместо Ивана Мозжухина здесь возникает образ «авантюриста», а сама реплика призвана не только намекнуть на загадочную личность отца, но и подкрепить легенду о творческой карьере Мины. Гари был непревзойденным фантазером да еще и почитателем Жозефа Кесселя — история Мины частично списана с его «Княжеских ночей». У героини Кесселя Леночки Борисовны он заимствовал не только часть имени, превратив его в сценический псевдоним матери, но и часть прошлого. Елене, этой девушке из хорошей семьи, пришлось окунуться в грязь русских кабаков и погребков на печально знаменитой площади Пигаль, прежде чем стать всеми уважаемой дамой.

Когда были испробованы все способы раздобыть денег, Мина обращалась ко Льву и Белле, которые хотя и неохотно, но всё же давали ей в долг. После многих неудачных попыток она вошла в долю в покупке такси и экспедиторского грузовика, работала в агентстве по продаже квартир и земельных участков и нашла наконец квартиру побольше, сняв в ней две комнаты. Ситуация стала стабильнее, когда украинец Е. Едвабурк, при посредничестве Мины купивший дом на бульваре Карлон, 7 (теперь это бульвар Франсуа-Гроссо), нанял ее управляющей небольшим семейным пансионом, который она же предложила открыть на трех верхних этажах здания. Возможно, Мина фактически была его компаньонкой, приобретая свою долю на деньги, полученные от продажи польских акций. Действовать от собственного имени она в любом случае не могла: по французскому законодательству иностранные граждане не имели права заниматься предпринимательством.

Пансион «Мермон» («мер» по-французски — «море», а «мон» — «гора» ) располагался неподалеку от православного собора Николая Угодника в пяти минутах ходьбы от моря. Кстати, здесь уместно опровергнуть легенду Гари, по которой мать крестила его в католичество или — еще один вариант — сама ходила в православную церковь. Это не так. И Гари, и его мать всегда оставались иудеями . Из всей семьи только Дина, дочь Эльяса и Беллы Овчинских, венчалась с Полем Павловичем в православной церкви .

В те годы бульвар Карлон и конец бульвара Гамбетта с великолепным садом, владельцами которого были король Вюртемберга и его супруга княжна Ольга, находились на окраине Ниццы. В этом новом и еще малозаселенном районе города русские эмигранты строили на пустырях виллы с садами из миндальных деревьев. Роскошное жилище князя Массены д’Эссерлинг соседствовало здесь с забегаловками для рабочих, одной из которых был «Кав Вашингтон» на углу улиц Вашингтон и Андриоли, где, помимо спиртного, можно было купить уксус, растительное масло и мыло. Порой там можно было увидеть за столиком юного Гари, увлеченно беседующего с графиней Кантакузин и Владимиром Апрельевым, бывшим офицером царской армии.

Роман и его мать занимали в пансионе каждый по комнате. Мина вставала в есть утра. Ей помогали две горничные, повар, а главное, секретарь из Литвы мадемуазель Якоби. Сделав укол инсулина от диабета и выпив чашку чая с первой за день сигаретой, она строевым шагом шла за продуктами для своих жильцов на улицу Данте, ще ее знал каждый торговец крытого рынка Бюффе. Говорившая с сильным русским акцентом, она безбожно торговалась, ругала товар и немедленно ставила на место всякого, кто назовет ее «мерзкой иностранкой». На несколько лет опережая события, заявляла, что ее сын — «офицер запаса и… он на вас хотел!» .

Торговые ряды в Бюффе появились за три года до того, как Роман с матерью переехали во Францию, рядом с апельсиновым садом, принадлежавшим семейному предприятию Сеанс-Со, которое само продавало здесь молоко. Первые двенадцать лавочников, большей частью нищие эмигранты, развернули торговлю вокруг фонтана. Их покупателями были владельцы стоявших рядом роскошных вилл и отелей.

Занимаясь делами и держа в зубах мундштук с сигаретой, Мина часто мурлыкала песенку «Лиловый негр» Александра Вертинского , написанную в 1916 году.

Вертинского Мина обожала. Этот постоянно гастролировавший актер, опереточный певец из Киева, который летом 1913 года приехал в Москву, понравился ей уже в киноролях; к тому же он был знаком с Иваном Мозжухиным. В 1915 году Вертинский начал сочинять песни и выступать с ними в кабаре. Перед публикой он появлялся густо набеленным под Пьеро; позже стал выходить на сцену в смокинге, но грим, так нравившийся зрителям, сохранил. Вертинский приветствовал Февральскую революцию 1917 года, но после октябрьских событий перебрался из столицы в Одессу, где оставался до 1919 года и имел шумный успех. В 1923 году Вертинский пел для русских в Бессарабии. Кроме того, он часто посещал Варшаву и пользовался там большой популярностью. С 1925 года Вертинский обосновался во Франции, но продолжал гастролировать и какое-то время держал ресторан на Елисейских Полях. Судя по всему, приезжал он и в Ниццу, поскольку в архиве Александра Мозжухина есть фотоснимок Вертинского 30-х годов в шезлонге на прибрежной гальке городского пляжа .