Правда фронтового разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Бескин, Татьяна Алексеева-Бескина cтр.№ 36

Но в песне «мы похоронены где-то под Нарвой» и «где полегла в сорок третьем пехота». В сорок третьем Нарва была у немцев, боев там не было. А может, это другой случай? Наверно, немцы не раз применяли газы? Позднее Игорь сообразил. Да, там есть строчки: «…вот мы и встали в крестах и нашивках…». Конечно, это о Первой мировой…

Песня кончилась и все подавленно молчали. «А знаете, — тихо сказал Игорь, — я это видел собственными глазами, не охоту, а солдат, была осень 44-го, был туман. Я видел этих солдат, мертвых, с винтовками». Тишина стала изумленной и еще более густой.

Поэзия рикошетом вернула видение войны.

Через несколько дней заняли позиции под Салдусом, по существу, стали в оборону. Немцы Курляндию сдавать не собирались. Оставалось их доколачивать, стычки продолжались октябрь, ноябрь.

Несмотря на упорство противника, для разведчиков была благодать — «языков» хоть отбавляй, в том числе много перебежчиков. Далеко не все немцы под конец войны, который уже просматривался отчетливо, хотели уйти к праотцам. Перебежчикам давали у нас пропуска-пассиршайн и отправляли обратно — агитировать сдаваться в плен. И приходили, когда узнавали, что у русских не убивают. Как-то позвонили из батальона и сообщают, что объявился перебежчик, который мчался по нейтралке и кричал: «Бескин — гут, Гитлер — капут!». Потом он объяснил, что свой пропуск в плен он где-то потерял в окопах или на нейтралке, а поскольку солдат, сагитировавший его переходить к русским, очень хорошо отозвался о командире Бескине — вежливом и доброжелательном, который хорошо допрашивал, то он решил воспользоваться этой фамилией как пропуском. Конечно, похохотали. Тут же газетчики схватили забавный материал и под таким же заголовком тиснули во фронтовой газете.

Среди перебежчиков оказался даже Отто Пик, брат Вильгельма Пика, тогдашнего председателя Компартии Германии. Допрашивать его не разрешили, только приказали проверить документы и быстро увезли под охраной: Пик шел с каким-то заданием от коммунистов Германии.

Только за два месяца, лазая с разведчиками в поиски, Игорь собственноручно привел 22 языка — своеобразный рекорд. Газетчики оказались тут как тут, узнав о таких цифрах, тем более что линия фронта как бы застыла на месте, значительных боевых операций не проводилось, а значит, по фронтовым меркам было сравнительно тихо.

Во фронтовой газете поместили фотографию Игоря: «И.А. Бескин — умелый офицер-разведчик». Командир дивизии отправил в Москву отцу благодарственное письмо, от отца пришел ответ, все это газетчики — в набор. Начальство, испытывая угрызения совести за то, что человек, в одном бою дважды заслуживший звание Героя, не удостоен даже малой награды, расщедрились. Игоря сфотографировали под знаменем полка, что по уставу — самое высокое поощрение, даже выше представления к правительственной награде. Но это кому как. А на фото во фронтовой газете — молоденький офицер в очках-колесах, худенький, впору за древко знамени спрятаться, настолько худ. Политработники даже сняли партвзыскание за утерянную карточку и торжественно приняли в партию. Вся эта достаточно убогая начальственная суета была казенной по сути и лишена тепла. И тем более приятной неожиданностью было узнать от родителей о письме командира дивизии, а затем прочесть ответ из тыла, напечатанный в нескольких фронтовых газетах.

Лейтенант Бескин И.Д. Почетное фото у знамени полка, 1944 г.

И вот через десятилетия оказалось небезынтересно снова перечитать тексты писем, которыми обменивались фронт и тыл не в частном порядке личной переписки, а письма, которые отправляли командиры подразделений в семьи отличившихся бойцов, письма, имевшие особую ценность для близких в тылу, с тревогой ожидавших только официальных похоронок. Письмо, отправленное с фронта родителям разведчика, так и называлось — «Похвальное письмо»:

Письмо оказалось событием далеко не только семейным. Ответ, адресованный на полевую почту, был подписан от имени всего коллектива Главалюминия, где работал отец:

Письмо было подписано руководством Главалюминия, в том числе и отцом разведчика.

Письмо и ответ на него из тыла были немедленно опубликованы во фронтовых и армейских газетах, из которых Игорь и узнал о такой нетрадиционной форме его поощрения. Такие письма несли особое человеческое тепло, свидетельствовали об отношении к личности и писались нечасто, что и придавало им особую значимость.

Подлинники тех фронтовых газет Игорь со временем передал с некоторыми другими документами в музей на Поклонной горе, музейщики очень просили. Себе оставил оттиски. Но фронтовые письма, сохраненные мамой, лежат дома.