Одна жизнь – два мира - читать онлайн книгу. Автор: Нина Алексеева cтр.№ 212

У этого небольшого озера, берега которого густо заросли лилиями и камышом, маленькая пристань, лодочки за полтинник в час. Вова попросил нас взять лодку, и мы долго катались.

Греб больше всех Виктор, очень хорошо. На нем белая рубашка с золотыми запонками и золотой цепочкой на галстуке. Документы и браунинг отдал мне в сумку на время прогулки по воде.

— Витя, на кой черт ты таскаешь с собой эту игрушку и зачем она тебе нужна? — не удержалась, спросила я, указав на браунинг.

— Не знаю, может быть, когда-нибудь пригодится, — печально ответил он.

И столько горечи было в его словах.

Вернулись поздно, расстались очень дружно. Прощаясь, спросил:

— Вы имеете свой апартамент или снимаете квартиру? Я имею свою квартиру, свою мебель, которая обошлась мне в несколько тысяч долларов. Я бы мог завод построить, машину купить. Но к черту все. Мне все это надоело. Я просто не хочу этим заниматься, — и столько горького отвращения ко всему было в его словах.

— К черту, к черту все, если бы была возможность, я бы, не задумываясь ни минуты, обратно поехал. Да я почти уверен, что вы бы тоже здесь не торчали. Кому, ну кому все это нужно? Да разве в деньгах счастье? Счастье в той творческой жизни, которой мы с вами жили. И откуда взялся этот кавказский ишак на нашу голову? Я так рад, что встретил вас и что вот так просто могу с вами по душам говорить. Все то время, что я живу здесь, я живу чужой жизнью. Люблю свою страну до безумия, и не только страну, я люблю и нашу, даже не знаю, как тебе объяснить, советскую, если хочешь, именно советскую систему и должен как будто все время воевать с ней, а ведь я не с ней хочу воевать, а со Сталиным.

— Витя, ведь я тоже без конца задаю себе один и тот же вопрос: на кой черт мы все здесь торчим? Когда подумаю, сколько пользы могли бы мы принести там у себя дома!

— Дорогая Нина, ты просто читаешь мои мысли. Ведь сколько пользы мы действительно могли бы принести именно сейчас нашей стране, если бы не это усатое чудовище. Как избавить от него страну? Чем больше я брожу по свету, тем больше убеждаюсь в том, что лучше нашей советской системы нет ничего на свете. Зачем же ее так испохабил этот параноик? Я ведь очень хорошо знаю, что у вас знакомых здесь во много раз больше, чем у меня, я ведь человек малосговорчивый и трудно, особенно с местной публикой, схожусь. Они, да ты, наверное, уже слышала, меня не любят, да и я их не особенно жалую, даже, более честно, с трудом переношу.

К весне 1950 года мое здоровье настолько пошатнулось, что надо было что-то предпринять. Елена Истман настаивала и просила Кирилла уговорить меня поехать с ней в Мартас-Виньярд хоть на недельку. Там на этом «чудо-острове» у них был свой дом, который они очень любили и где проводили лето, спасаясь от летней жары Нью-Йорка. Макс Истман был в это время в Италии. Кирилл и дети уговорили меня принять приглашение Елены.

Елена Крыленко — художник, и даже не такой уж плохой. У нее были выставки в Северной Америке и в Южной Америке, в таких странах, как Бразилия, Аргентина, Перу, и во многих других. Она сестра Николая Васильевича Крыленко, члена КПСС с 1904 года, члена Петроградского Военно-революционного комитета в 1917–1918 годах, Верховного главнокомандующего, председателя ВЦИК и члена ЦИК СССР, наркома юстиции СССР, расстрелянного в 1938 году, необоснованно репрессированного и посмертно реабилитированного.

Елена Васильевна Крыленко вышла замуж во Франции в начале двадцатых годов за известного в то время американского писателя-журналиста Макса Истмана. «Это было самое бурное, сумасшедшее время, когда мы, бунтующая молодежь, бегали полуголые, прикрепив к груди красную розу», — рассказывала Лена.

Я провела с Леной в их летнем доме на острове Мартас-Виньярд десять замечательных дней. Чудесный остров, кругом заливчики, бухточки, красивая весна, особенно красивый вид с восточной стороны — океан.

И почему меня все время тянет в ту сторону? Дом Истманов стоит на высоком пустынном холме, на длинной узкой полоске земли, поросшей мелким кустарником и врезающейся огромным языком в океан.

Елена издали показала на дом, когда мы подъезжали:

— Посмотри. Правда, красиво?

Я почувствовала — домой она едет с радостью, с гордостью.

Была ранняя, красивая весна, еще не все деревья распустились, и природа здесь показалась мне скучной, зелени мало. Серый приветливый дом и камень, камень вокруг дома, где, любовно приложив большие усилия, Елена выровняла небольшие площадки перед домом. Окружила каменным заборчиком и насажала множество цветов. Кругом растут низкорослые деревья, с трудом добывающие себе пищу в этой каменистой почве. Домик странный, но уютный.

Я в последнее время уже с огромным трудом переносила все, что навалилось на нас, голова ныла, гудела, как перегруженная до отказа машина, и вдруг все затихло, тишина и этот покой мне казались просто сном. И несмотря на это, я плохо спала, наверное, не хватало шума, а скорее всего от себя никуда не уйдешь. Мысли, мысли, от них никуда не денешься.

Я должна успокоиться, привыкнуть к тишине, иначе не отдохну. Какой воздух!

Пробую помочь Елене стричь траву, полоть цветы. Но вдруг через несколько минут: о Господи, ведь я ничего не делаю. Вреден очень, очень просил заполнить все пропуски и закончить рукопись, чтобы Мира могла приступить к переводу. Но усталость так велика и тишина до того неожиданна, что я вдруг почувствовала, что не могу писать. Головные боли меня наконец оставили, и как будто чего-то не хватает без них.

Еленку я очень люблю — веселая, жизнерадостная, трудолюбивая. Приходит вечером усталая, ест с огромным аппетитом, похваливая меня за мои салаты, крепко засыпает.

Мы много болтаем. Рассказала случай с Барминым и его возмутительный поступок с Максом. (К сожалению, я не запомнила суть происшедшего между ними конфликта.)

Я непрерывно ломаю голову над тем, как преодолеть все наши трудности с нашими бывшими адвокатами и что сделать, что предпринять, чтобы хоть как-нибудь облегчить наше положение.

Ездили с Леной в город. Возвращаясь, заехали на пляж нудистов. Пляж был пустой, было еще очень прохладно для купания. Решили позавтракать на берегу океана. Стояли мы на высоком утесе, откуда надо спуститься вниз по висячей лестнице, но, видно, буря снесла несколько пролетов, и мы не могли спуститься к океану. Мы уселись на обломках второго пролета над обрывом и съели вкусную ветчину, колбасу, помидоры, выпили молоко.

Потом заехали к очень известному журналисту Уолтеру Кронкайту. Огромная вилла с прекрасным видом на океан и красивым парком вокруг дома. Показали нам здесь новый холодильник, какие-то еще невиданные безделушки, о которых говорили с каким-то восторгом, показали огромный сарай во дворе, который собирались во что-то перестроить. И мне их разговоры и восторги показались такими мелкими, неинтересными: Господи, подумала я, ведь от скуки при такой жизни тоже можно удавиться. Мы с Леной нарезали сирени и укатили в свой уютный домик. Какой покой, только ветер воет. И мне кажется, нет на свете больше ни забот, ни тревог и никаких человеконенавистнических законов.