Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948 - читать онлайн книгу. Автор: Генрих фон Айнзидель cтр.№ 45

Величественная драма, свидетелями которой мы сегодня являемся, на мой взгляд, не найдет понимания, если на нее смотреть лишь в свете материалистической исторической теории. Напротив, я твердо убежден, и фактически я в это свято верю, что здесь не обошлось без высших сил.

Для этой гигантской последовательности событий характерна полная беспорядочность, множество парадоксов и море абсурда. Поэтому прошу не сердиться на меня за то, что сейчас намереваюсь процитировать высказывание человека, которого я считаю абсолютным воплощением лжи и фальши, а именно Йозефа Геббельса. То, что он заявил, конечно же неправда, но поскольку для него характерно все переворачивать с ног на голову, ему удалось в виде исключения сделать это правдивое замечание: «Придет день, когда начнут падать покровы, все еще скрывающие некоторые события. И тогда во всей Европе настанет великое пробуждение».

Сегодня мы можем приподнять лишь край одной из таких завес. Делая это, я повторю слова Фридриха Гомбургского , которые я уже цитировал прежде, 12 сентября 1943 года на церемонии основания Союза немецких офицеров. Очевидно, в нашей газете «Свободная Германия» не поняли этих слов так, как должны были понять, но тем не менее они были напечатаны в ней: «Приходят вестники победы, мы победили! Живи, о Отечество! И не рыдай о том, что за тебя, возлюбленное, пали слишком многие!»

Говори словами Фауста, «все проходит, остаются лишь символы». А сейчас давайте вспомним о павших, в том числе о тех, кто пал за те земли, о тех, кто сейчас воюет с нами, но завтра станет нашими друзьями. И пусть пианист сыграет «Был у меня товарищ».

Затем Зейдлиц перешел к анализу обстановки. Он коснулся таких событий, как изменение общего положения на фронте, покушение на Гитлера и казни, которые затем последовали. Он не сделал по этому поводу никаких комментариев. Или вот это можно считать комментарием:

— А сейчас позвольте мне завершить свою речь, процитировав слова нескольких интеллектуальных и культурных вождей нашего народа, которые всегда говорили только истинную правду. В отличие от любого высказывания Гитлера. Итак, Фридрих II Великий, свидетельство 1781 года: «Те, кто считает, что они могут управлять событиями, почти всегда ошибаются, и они увидят сами, как все их планы будут разрушены». Гете, «Поэзия и правда»: «Дитя! Дитя! Ни слова больше! События времен скрывают невидимые духи, вперед, с легким сердцем навстречу судьбе, и все, что мы сможем сделать, — это со спокойной отвагой крепко держать поводья, направлять колеса, то налево, то направо, и стараться объезжать камни и не упасть в пропасть. Кто может сказать, куда его несет? Ведь он едва помнит, откуда держит путь». Будучи еще принцем, за одиннадцать лет до победы над Наполеоном, кайзер Вильгельм Великий говорил, что от освободительных войн не остается ничего, кроме воспоминаний. «И если бы народ понимал это еще в 1813 году, то кто во имя такого результата был бы готов пожертвовать всем?» И Адольф Гитлер в «Майн кампф»: «Немцы даже не знают, до какой степени можно обманывать народ ради завоевания масс». А мы повторяем слова Гете из «Западновосточного дивана»: «Бог для всех. Не только для востока или запада, севера или юга». И Шиллера из «Орлеанской девы»: «Боль коротка, а радость вечна».

Я почти закончил. Заключения, к которым я пришел, сделаны в ясном трезвом уме. Но если мы посмотрим на прошлое с пониманием и чувством, то мы должны провозгласить, что пакт с Адольфом Гитлером, который Иосиф Сталин заключил 21 августа 1939 года, олицетворяет собой обман, бесчестье, рабство, тиранию, вероломство, попрание мира и свободы. По сути, это было соглашение с дьяволом. В то время как соглашения, подписанные маршалом Сталиным 12 и 13 июля 1943 года и 11 и 12 сентября 1943 года с Национальным комитетом «Свободная Германия» и с Союзом немецких офицеров, были договорами правды, чести, духа согласия, верности, свободы и мира! Он подписал их с Богом!

Боже, я не знаю, как мне удалось пережить ту речь, сидя за столом президиума! Мне хотелось выползти из-за этого стола. Другие, когда они не могли больше сдерживать смех, просто выходили из зала. На самом деле всем нам следовало плакать.

Русские сидели во время той речи с каменными лицами. Паулюс потом саркастически заявил, что даже наш «Болтливый парламент» во Франкфурте-на-Майне по сравнению с тем зрелищем был лишь игрой школьников ^[12].

Глядя на вновь прибывших с Восточного фронта генералов, никто уже не удивлялся, почему 20 июля путчисты проиграли свою партию. Сразу же после того, как они попали в плен, еще на фронте или уже в Лубянской тюрьме, они подписали советские листовки-обращения к немецким солдатам. Но когда их попросили подписать воззвание от имени Национального комитета, они неожиданно уперлись, посчитав это предательством. Здесь, в здании Национального комитета, они забыли свои страхи быть расстрелянными в спину, о неопределенном будущем, что сделало их такими сговорчивыми на фронте и на Лубянке. Один из генералов заявил: «Моя подпись ничего не значит. Ее выбили из меня в тюрьме под дулом пистолета». Хоман закричал: «Вы лжете! Но даже если бы вы говорили правду, вам все равно было бы достойнее промолчать. Вы даже не сознаете, что фактически уже являетесь предателем». В ответ на такое обвинение генерал даже не моргнул глазом. Бывший командир дивизии, по его словам, никогда не слышал о комитете.

И это несмотря на то, что в наших руках находился пространный приказ по дивизии, в котором генерал яростно нападал на комитет, осыпая его еще большей бранью, чем официальная пропаганда. Из того приказа было понятно, что он был хорошо информирован о наших целях, что он прекрасно знал о нашем существовании. Когда мы все это предъявили ему, он отказался от собственной подписи.

Только два штабных генерала родом из Баварии выделялись из ряда этих невзрачных фигур: Эдмунд Хоффмейстер и Винценц Мюллер. Хоффмейстер провел в Советском Союзе шесть лет в качестве офицера связи рейхсвера. В Лубянской тюрьме он сразу же объявил голодовку, в результате чего уже на следующий день был переведен в комфортабельный загородный дом. Винценц Мюллер когда-то был адъютантом Шлейхера. Он считался одним из самых грамотных штабных генералов. Когда его взяли в плен на центральном участке Восточного фронта, он попросил у русских разрешения обратиться к своим разбросанным в дремучих лесах Белоруссии, кишевших партизанами, частям с призывом прекратить дальнейшее бессмысленное сопротивление. Таким образом, он оказался первым среди генералов, внятно предоставившим своим солдатам то же право, которым они не раздумывая воспользовались сами.

Проведя великолепный анализ обстановки еще до начала и во время советского наступления, оба генерала опровергли чудовищное обвинение Гитлера в том, что причиной катастрофы на центральном участке фронта является «предательство» армейского командования.

Благодаря именно Мюллеру и Хоффмейстеру удалось убедить генералов подписать совместное с Национальным комитетом воззвание. Оба имели большой опыт политической деятельности, Хоффмейстер со времен «фрай корпа» и путча Каппа; позже он был один из организаторов тайного вооружения Германии с помощью Советского Союза. Мюллер — во время службы в качестве адъютанта Шлейхера. Оба вели себя очень активно, и было понятно, что скоро подомнут под себя всех остальных генералов. Хоффмейстер уже успел заявить русским на фронте: «Отдаю себя в распоряжение Национального комитета и советского Генерального штаба. Готов к маршу к Бискайскому заливу. Германия и Россия вместе — это доминирование в мире!» Однако 1 мая 1944 года, еще до того, как попасть в плен, он заявлял в своей речи: «Красные флаги сегодня реют от Бискайского залива до Тихого океана. Но с одной существенной разницей: наш флаг со свастикой является символом национального возрождения, а флаг с советской звездой олицетворяет еврейский интернационализм».