Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл-стрит - читать онлайн книгу. Автор: Томаш Седлачек cтр.№ 35

Отношения между деньгами и временем сами по себе весьма интересны. Деньги можно считать энергией, умеющей, кроме всего прочего, путешествовать во времени. Она очень полезна, но одновременно и небезопасна. Как только вы ее помещаете в любое место пространственно‑временного континуума, там сразу что‑то начинает происходить. Деньги как форма энергии могут перемещаться в трех измерениях. Во‑первых, в социально‑вертикальном (обладающие капиталом ссужают его не имеющим накоплений, покупающие — продающим). Во‑вторых, в горизонтальном (скорость и свобода горизонтального, то есть географического, перемещения стали побочными результатами — или главными тружениками — глобализации). Но деньги (в отличие от людей) могут путешествовать еще и во времени, и именно процент дает им возможность делать это легко и в массовом порядке. Деньги — конструкция абстрактная, и, следовательно, они не привязаны ни к материи, ни к пространству, ни даже к определенному моменту. Таким образом, в материальном виде деньги якобы не существуют, они бытуют на другом уровне, в роли общепризнанной (и поддерживаемой доверием) социальной фикции. Достаточно одного слова, письменного или даже устного обещания («начинайте, я оплачу»), и в Дубае могут начать строить мегаломанский небоскреб. Естественно, что банкноты и монеты сами перемещаться во времени не могут, но ведь они лишь материализованные, олицетворенные и воплощенные малые части этой энергии. Благодаря такой особенности денег мы можем черпать энергию будущего во благо настоящего. И перегоняет ее именно долг ^[283]. Сбережения же, наоборот, могут аккумулировать энергию прошлого для использования ее сегодня или завтра. Фискальная и монетарная политики есть не что иное, как управление этой энергией.

Если мы переместим ее в настоящее, то неплохо было бы, хотя бы в статистике ВВП, указать, откуда она взялась. Именно из‑за неопределенности времени происхождения денег дебаты о росте ВВП часто бывают бессмысленными. На самом деле повлиять на него с помощью либо долга (фискальная политика в форме дефицита и профицита бюджета) ^[284], либо процентной ставки (монетарная политика) очень просто. Ну и какой смысл тогда имеет такая статистика, когда за ней скрывается рост дефицита, многократно превышающий рост ВВП? Какой смысл измерять богатство, если для его получения пришлось влезть в долги? ^[285]

И евреи, и Аристотель с осторожностью относились к кредиту. Проблематика «проценты/ростовщичество» становится темой одной из первых экономических дискуссий. Даже ничего не зная о будущей роли хозяйственной политики (фискальной или монетарной), евреи, возможно бессознательно, почувствовали, что процент по кредиту представляет собой очень мощное оружие, которое может быть как хорошим слугой, так и (буквально) обращающим в рабство господином. Деятельность, направленная на сглаживание экономических колебаний, является эффективным, но очень вероломным оружием, а мы так легко поддаемся иллюзиям.

Это похоже на плотину. Поставив ее, мы можем предотвратить и засухи, и наводнения в долине; ограничивая прихоти природы, мы в определенной степени в состоянии сопротивляться ее непредсказуемым циклам. Дамба позволяет нам практически постоянно регулировать поток воды. Тем самым мы укрощаем реку (более того, плотина дает нам энергию), окультуриваем ее: она уже не такая неуправляемая и начинает вести себя так, как хотим мы. Точнее, некоторое время нам так кажется. Но если вдруг мы начнем неразумно регулировать воду, то может случиться, что водохранилище переполнится и вода плотину прорвет. Судьба городов, лежащих в долинах рек с плотинами, гораздо трагичнее, чем у городов, рядом с которыми нет дамб.

Очень похожие вещи происходят и при управлении энергией денег, то есть при использовании фискальной и монетарной политик. Манипуляции с профицитом и дефицитом государственного бюджета и со ставкой рефинансирования (учетной ставкой ЦБ) — это дары цивилизации, которые могут нам служить и творить великие чудеса. Но если мы будем их использовать неразумно, то нам может быть гораздо хуже, чем в случае, если бы этих даров вообще не существовало.

Труд и отдых: экономика шабата

В отличие от понимания труда как чего‑то негативного (только рабы могут работать физически) ^[286], доставшегося нам от древних греков, в Ветхом Завете труд не считается чем‑то унизительным. Напротив, человек в первую очередь получил благословение на покорение природы.

И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле ^[287].

Только после грехопадения человека труд стал наказанием ^[288]. Можно даже сказать, что речь идет о конкретном и специфическом проклятии, наложенном на Адама из уст Господа. Теперь вместо заботы о райском саде «в поте лица твоего будешь есть хлеб». Приятная, расслабляющая, полная смысла и смысл дающая работа (которой люди занимаются в качестве хобби возле своих домов: садоводство) превращается в мучение. Если до грехопадения человек жил в гармонии с природой, то после ему скорее приходится с ней бороться, она выступает против него, а он — против нее и зверей. Сад становится полем (битвы).