Сколково: принуждение к чуду. Реальная история создания самого амбициозного проекта - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рашидов cтр.№ 41

Вице-президенту фонда «Сколково», предпринимателю Алексею Бельтюкову (до прихода в Фонд он основал несколько компаний, продолжает преподавать в международной бизнес-школе INSEAD) предстояло, в том числе, создать инвестиционную службу и инвестиционный комитет, который позднее был переименован в грантовый комитет, разработать процедуру наделения участников проекта деньгами. И, как он сам признавался, на первых порах, как и многие из тех, кто пришел в проект из бизнеса, он был горячим сторонником традиционных форм инвестирования.

Но ведь в России уже существуют структуры, которые пытались помочь развитию инноваций при помощи классических финансовых инструментов. Фонды Российской венчурной компании, поддерживая инновационные компании, получают долю в их капитале. РОСНАНО во многих случаях выдает инновационным компаниям кредиты и приобретает их акции на очень жестких условиях. В случае неудачи инициатор проекта обязан выкупить долю РОСНАНО, да еще и с учетом высокой ставки доходности. Государство, таким образом, помогает предпринимателям начать рискованный инновационный бизнес, а в случае неудачи от всей души его наказывает. Может, такие формы поддержки подходят кому-то, но в целом влияние институтов развития на инновационную сферу до недавнего времени оставалось ничтожным.

Спустя год Алексей Бельтюков и его коллеги, которые пришли в проект из бизнеса, в том числе руководитель инвестиционной службы, в прошлом менеджер инвестиционной компании Finam Capital Александр Лупачев, были уверены в том, что решение попробовать действовать по-другому, принятое в самом начале, было единственно верным. «В странах, с которых мы пытаемся брать пример, где работают классические финансовые инструменты, существует давным-давно сложившаяся инфраструктура: бизнес-ангелы, акселераторы, инкубаторы, венчурные фонды, — говорил Бельтюков. — Вся американская ментальность очень предпринимательская, спокойно относящаяся к неудачам. У нас же, что ни возьми, все всегда наоборот. Где толерантность к неудачам? Отсутствует. Где бизнес-ангелы? Практически отсутствуют. Где венчурные фонды? Если исключить фонды, созданные при поддержке государства, то их можно пересчитать по пальцам одной руки.

У нас ничего не было. И этот факт нельзя игнорировать. Одна восьмая часть суши, на которой мы живем, радикально противилась всяческим предпринимательским действиям, не только в инновационной сфере, а вообще. Между желанием человека заниматься технологическим бизнесом в России и возможностью получить на это деньги существовал колоссальный разрыв, и мы вынуждены были принять на себя те риски, которые не могли принять венчурные капиталисты. По сути, мы вынуждены были закрывать собой брешь — от идеи до такого состояния технологии, которое уже могло заинтересовать фонды, российские или западные. На этом фоне решение выдавать гранты не выглядело вызывающим» ^[65].

Решение было принято: фонд «Сколково» начал свой трудовой путь как квазигосударственное агентство, распределяющее гранты и следящее за тем, как они расходуются. Это был действительно довольно извилистый путь к самоподдерживающейся бизнес-среде, но единственно возможный с точки зрения быстрого разворачивания проекта.

Что говорить, Сколково очень нужны были свои собственные проекты, инновационные компании, которые можно было бы развивать под своим брендом. Компании, которые могли бы стать примером для других. Политическому стартапу, с первых дней своей жизни оказавшемуся под жестким административным прессингом, ставшему объектом критики и насмешек, нужно было оправдать легитимность своего существования. Показать и властям, и обществу, что работа идет, деньги, выделенные на инновационный прорыв, не прожигаются впустую. Но людей и компании, которые бы помогли Сколково продемонстрировать свою легитимность, еще нужно было найти.

СОТРУДНИК ИНСТИТУТА биоорганической химии имени академиков А. А. Шемякина и Ю. А. Овчинникова РАН Владислав Дейгин никогда не ждал чуда. В биофармацевтике, которой доктор наук Владислав Дейгин занимался последние 40 лет, путь от идеи до аптечного прилавка занимает десятилетия, и чудо здесь, конечно, возможно, но только не чудеса. Чудо в биофармацевтике — это результат довольно занудного процесса; работающая молекула похожа на бриллиант, и этот бриллиант надо, что называется, вымучить и огранить в лаборатории.

Сорок лет назад, когда молодой научный сотрудник начинал заниматься исследованиями пептидов, только отчаянные оптимисты могли поверить в то, что на основе этих соединений можно будет делать лекарства. Сорок лет спустя пептиды стали одними из самых бурноразвивающихся направлений в биофмарцевтике. В мире было создано 60 лекарственных пептидных препаратов, 14 — в нашей стране, и к трем из них Дейгин имел непосредственное отношение. Пептиды — это небольшие фрагменты белков, в состав которых входят от двух до пятидесяти аминокислот, которые отвечают в человеческом организме за эмоциональные реакции. Они выступают регуляторами таких процессов, как обезболивание, сон, сексуальное возбуждение, агрессия, стимуляция, подавление иммунитета. Пептиды живут в организме доли секунды, расщепляясь до полного исчезновения. Чтобы создать лекарство, требовалось заставить тот или иной пептид задержаться в организме, не вызвав при этом побочных эффектов. Разработка первого в мире синтетического иммуностимулятора «Тимоген» началась еще в 1980 г. совместно с учеными из Военной-медицинской академии и Академии наук, а 1989 г. он уже продавался в аптеках Советского Союза, что было своеобразным мировым рекордом.

От общего развала и скорого отъезда за рубеж Владислава Дейгина спасло то, что он слишком рано начал заниматься бизнесом.

А именно в 1989 г., когда ему разрешили создать при институте коммерческую фирму «Пептос». «Наверное, нам позволили это сделать потому, что мы одни из немногих, кто умел довести свои идеи до потребителя» ^[66], — вспоминал ученый. Это был, пожалуй, первый и, наверное, один из немногих успешных опытов создания коммерческой компании на базе института тогда еще советской Академии наук. Еще помогло то, что Владислав Дейгин последовал совету своего первого шефа, блестящего организатора науки Юрия Овчинникова — академик настойчиво рекомендовал всегда патентовать результаты исследований.

Институт биоорганической химии, обласканный вниманием партии и правительства, был одним из мощнейших научных центров. Грандиозный комплекс современных зданий, построенный на юго-западе Москвы, солидные финансовые вливания, лучшее оборудование, лучшие кадры, уникальные фундаментальные разработки в области физико-химической биологии. Благодаря созданному еще в Советском Союзе заделу, компания, которая занималась разработкой пептидных иммуномодуляторов, смогла «выдавать на-гора» примерно один новый препарат в шесть лет. В начале 1990-х гг. удержаться на ногах помог кредит, который удалось получить в Министерстве промышленности.

Через 15 лет работы с международными компаниями Дейгин выкупил авторские свидетельства на свои разработки, переоформил их в международные патенты, и в 1996 г. лицензию на производство «Тимогена» удалось продать в США. К тому времени уже была создана совместная компания с канадскими партнерами. Поскольку денег на поддержание всех международных патентов не хватало, часть из них пришлось передать партнерам. Канадцы оплачивали патентные расходы и доклинические исследования «Тимодепрессина», пептидного препарата, подавляющего иммунитет.